Святослав. Мужи крови - страница 11

– Путёвки покупать будешь ты! И я не понимаю, Олег, где твои деньги? Ты же у нас как-никак бизнесмен, а не какой-нибудь там…

– Ладно. Давай сделаем так: дай мне, пожалуйста, триста долларов, а вечером я тебе их отдам.

– Ты что Суматохин, дурак?! Ты, что не понимаешь, что у меня нет денег?! – Элеонора опять сорвалась на крик, потом поднялась со стула, Суматохин тоже встал.

На кухню вбежал Ванилин, и обнимая супругов, обратился к ним:

– Ребята, ну что вы в самом деле. Хватит вам ругаться.

Элеонора резким движением руки сняла руку Ванилина со своей шеи, отошла от них в сторону и отвернулась.

Кто-то позвонил в дверь.

– Иди открывай, твои гости наверное, – злобно обратилась к супругу Элеонора.

– Что-то рановато, – сказал Суматохин и пошел открывать.

Он не стал смотреть в глазок и открыл дверь сразу, резко. Перед ним предстал неизвестный молодой человек в длинном чёрном плаще и шляпе.

– Позвольте я пройду, – решительно начал неизвестный.

– Простите, с кем имею честь? – также решительно остановил его Суматохин, заслонив проход в квартиру всей своей высокой и широкой фигурой.

– Ну что ж, Михаил Анатольевич Каштанов, – незнакомец снял шляпу и слегка поклонился.

– Извините, но вы скорее всего ошиблись квартирой.

– Вы должно быть Олег Никитич Суматохин?

– Да, а что? – решительность в голосе Суматохина исчезла.

– Тогда я к вам.

Слишком самоуверенное поведение незваного гостя, заставило Суматохина понервничать, и он с минуту простоял, как вкопанный, не зная как действовать дальше: то ли пропустить незнакомца, то ли сделать что-то ещё.

– Простите, а Вы по какому вопросу? Зачем я вам понадобился? – на последних словах голос Суматохина дрогнул и он начал теряться еще больше.

– По очень серьезному. Очень! – Каштанов подался немного вперёд, давая тем самым понять, что он не шутит.

Но Суматохин не поддался на это, и сам немного выпятил грудь вперед и левой рукой уперся в косяк, преграждая путь Каштанову.

– Неплохо было бы сначала объяснить цель вашего визита, а потом уже нагло вторгаться в чужой дом, – сказал Суматохин.

Каштанов встал на прежнее место.

– Я от Бориса Васильевича Шпагина. Надеюсь, вам это имя о чём-нибудь говорит? – сказал он.

Это имя говорило Суматохину о многом. О многом очень неприятном для него. Ему стало по-настоящему страшно, и он не смог найти, что ответить.

– Можно я теперь всё-таки пройду, – улучив момент крайней растерянности хозяина квартиры, гость продолжал напирать на него.

– А, конечно, конечно, – Суматохин освободил Каштанову проход.

Каштанов прошел, снял плащ, повесил его на вешалку, обернулся к зеркалу, достал из кармана расческу и начал причёсываться. На вид ему было лет двадцать пять не больше. Его темные короткие волосы были тщательно зализаны на бок. Узкие, маленькие, почти как у китайца, его глаза излучали большое чувство собственного достоинства и самоуверенность на правильном белом овале лица. Нос у него был тонок, с широкими крыльями, рот представлял собой две тоненькие розовые полоски. Суматохин сразу почувствовал шестым чувством, что этот человек чужой: он сделан из другого теста и пришел из другого мира. Каштанов был одет в рубашку цвета индиго, черный стильный галстук и широкие брюки.

В прихожую из кухни вышла Элеонора. Каштанов обратился в ее сторону:

– Михаил Анатольевич Каштанов, – быстро представил гостя, стоящий позади него Суматохин.

– Очень приятно, Элеонора, – представилась жена Суматохина и сделала что-то вроде книксена.

После представления гостю на её лице мелькнула игривая улыбка.

Каштанов уставился на неё каким-то странным растерянным взглядом. Потом быстро опомнился, засунул расчёску в карман рубашки, взял руку Элеоноры и поцеловал её.

– Мне тоже очень приятно. Очень. Вы знаете, я раньше думал, что такие женщины бывают только на обложках дорогих журналов. Хотя нет, к чему я сравниваю, Вы намного лучше, – выдал неожиданно Каштанов.

Элеонора не знала, как правильно отреагировать на такую внезапную лесть, и снова лишь игриво улыбнулась.

– Давайте обсудим наши дела на кухне, – обратился к Каштанову Суматохин, которому надоело наблюдать за этим непонятным любезничанием между ним и его женой.