Святой Ириней Лионский. Его жизнь и литературная деятельность - страница 9

чтобы понять, что св. отец очень плохо знал еврейский язык[34] и всеми толкованиями своими «обязан, вероятно, также не очень знающему еврею»: настолько они «не ясны и сомнительного достоинства».[35] Кроме того, во многих местах своих сочинений сам Ириней выразительно подчеркивает, что ни еврейский, ни другой какой-либо сходный с ним язык не есть его при, родный, на котором он говорил бы с детства. Таковым является, по его словам, греческое наречие. Так, во второй книге «Против ересей», гл. 24,2, он замечает об евреях: «Они пишут иногда по порядку, как и мы (sicuti et nos), — а выше св. отец сравнивает именно греческий и еврейский языки, — а иногда в обратном направлении» и т. д.[36] Или еще яснее в книге «Доказательство апостольской проповеди», § 53: «Он (Христос) носит двойное имя: на еврейском языке — Мессия Христос и на нашем — Иисус Спаситель».[37]

Но если бы даже Гарвею и удалось обосновать факт хорошего зна^ ния св. Иринеем еврейского языка, то из этого можно было бы сделать вывод только о знакомстве с сирийским. Однако ученому автору необходимо доказать не знакомство только, а знание, и притом такое, которое говорило бы, что сирийский язык — есть язык матери Иринея и его самого с рождения. Но очевидно, что из первой посылки силлогизма Гарвея — о знании еврейского языка — нельзя сделать такого вывода; скорее можно было бы заключить к еврейскому происхождению св. отца, чего не предполагает и Гарвей. Поэтому-то и взятая во всем ее объеме ссылка ученого на знание еврейского языка св. Иринеем никоим образом не может доказать сирийского происхождения последнего.

Что касается шероховатости стиля сочинений св. отца, то, указывая на нее, Гарвей имел в виду собственные слова Иринея (уже отчасти приведенные нами выше)[38] в предисловии к 1-й книге Contra haereses. Английский ученый понимает их так, что св. отец, пиша свое сочинение на греческом языке, вынужден был внести в него некоторые кельтские слова и выражения (idioms). Но влияние кельтского наречия сказалось бы несомненно в меньшей степени, если бы греческий язык был природным языком Иринея. Очевидно, св. отец лишь научился ему, будучи в детстве привезен из Сирии в Смирну; и как приобретенный, а не природный, этот язык скорее поддался иноземному влиянию.[39]

Однако прежде всего мы должны сказать, что Гарвей произвольно толкует слова Иринея. В полном виде место, которое имеет в виду английский ученый, читается так: «Ты не будешь, — обращается св. отец к другу, — требовать от меня, который живет среди кельтов и по большей части имеет дело с варварским языком ни искусства речи которого я не изучал, ни писательской способности которую приобрести не старался, ни красоты выражений и увлекательности которые мне чужды. То, что напишу тебе просто, истинно и обыкновенным языком. Как видим, у Иринея нет даже и намека на введение им в свое сочинение кельтских слов и оборотов. Он отмечает лишь простоту и безыскусственность своего стиля. Вероятно, св. отец держался обычного, по-видимому, в его время взгляда, что от писателя требуется особая манера вычурно, витиевато, красиво выражаться. У него такой способности, по его признанию, не было: Этот «недостаток» он и отмечает в разбираемом месте. Понимать его слова иначе, значит навязывать ему свои мнения, приписывать Иринею то, чего он не думал и не говорил.

Не дает подтверждения мнению Гарвея и сохранившийся доныне греческий текст 1-й книги «Против ересей». Тщательный анализ его,. произведенный Фреппелем,[40] Роопсом[41] и другими учеными, не обнаружил в нем каких-либо специально кельтских выражений. Не указывает их и сам Гарвей. И по общему отзыву большинства исследователей,[42] язык Иринея, хотя и простой, но вполне литературный; так что, как справедливо отметил Роопс, приведенные выше слова св: отца говорят скорее о скромности (modesty) их автора,[43] чем о действительном недостатке его стиля.

Но если бы даже и удалось доказать наличие кельтских идиоматизмов в греческом языке Иринея, делать отсюда заключение к сирийскому происхождению св. отца едва ли возможно. Нам кажется, что кельтские выражения одинаково могли быть усвоены сирийцем и греком; и' дело, собственно, не столько в происхождении Иринея, сколько в постоянном обращении его с варварским наречием кельтов. Кроме того, сам Гарвей признает, что свои ранние годы (the years of boyhood) Ириней провел в Смирне, где и научился греческому языку.