Святой великомученик и целитель Пантелеимон - страница 10

Святой мученик так прямо и откровенно указал на Ермолая в той уверенности, что не следовало такому светилу укрыту быть нигде в углу. Почему, когда царь обнаружил желание видеть его, святой Пантолеон, полагая, что и святому Ермолаю пришло время украситься венцом мученическим, вместе же с тем чая, что его слово, может быть, подействует бла готворнее на мучителя, так как знал по опыту, как его язык и ум умеют уловлять и пленять в послушание Христово, сказал царю: «Если велишь, я призову его к тебе». Отпущен был святой и пошел с тремя воинами, коим вверено было блюдение его. Когда пришли в дом, где укрывался св. Ермолай, он, увидев Пантолеона, спросил: «Что пришел ты, сын мой, и зачем?» Святой мученик ответил: «Царь зовет тебя, господине, отче мой». Старец отозвался: «Я знал это; пришло время и мне пострадать и умереть за Христа, как Сам Он открыл мне это в нынешнюю ночь». Сказав это, старец, радуясь, пошел с мучеником и предстал царю. Увидев его, царь спросил, кто он и как имя его. Он сказал имя свое, а с именем и веры своей не потаил, назвав себя христианином. Царь спросил: «Имеешь ли ты там с собою и других христиан?» Истиннолюбец не потаил и этого и назвал Ермиппа и Ермократа. Царь велел представить и их себе, и, когда они пришли и стали с Ермолаем, спросил: «Это вы отклонили Пантолеона от поклонения богам?» Они отвечали: «Сам Христос Бог наш, кого видит достойным, призывает к Себе, изводя их из тьмы идолобесия во свет познания Своего». Царь сказал им: «Оставьте ныне это пустословие; и, если хотите и в этой прежней вашей вине прощение получить и стать в числе любимцев моих и больших почестей удостоиться, убедите его опять приносить жертвы богам». Они отвечали: «Как можем мы это сделать, когда и сами вместе с ним желаем умереть за Христа, Бога нашего? Нет, царь, ни он, ни мы не отречемся от Христа и жертвы глухим и бездушным идолам не принесем». Сказав это, они обратили ум свой к Богу и, очи на небеса возведши, стали молиться. Им явился Господь Спаситель, и место то с шумом потряслось.

Царь при этом, будто обезумевши, сказал: «Это боги разгневались и потрясли землю». Святой Пантолеон, сколько разумно, столь же и мужественно, отозвался на это: «А что, если и боги твои попадали на землю?!» Не успел он кончить этих слов, как кто-то из придворных прибежал и возвестил царю именно о таком бедствии. «О, царь! Боги попадали и поразбились», – сказал он. Так-то эти боги, страшные и землю потрясающие, по бедственном падении своем валялись по земле, представляя предмет, достойный всякого посмеяния для всех, которые не слепы подобно им и не окамененны. И другой кто-нибудь, хотя мало имеющий смысла и не одним видом отличающийся от неразумных животных, видя это, пришел бы, конечно, к заключению, что есть истинный Бог, могущий совершать такие дела. Но не таков был царь-тиран. Насколько стал он лучше и какую пользу получил от совершившегося пред ним Божия знамения, ясно показывает то, что он вслед за тем сделал. Не силе Божией приписывая случившееся, а видя в нем дело христианского волхвования, сказал он: «Если волхвов этих не потребить тотчас, то не дивно, если и весь город скоро погибнет». И повелел Пантолеона великого отвести на это время в темницу; а старца Ермолая и с ним двух других, помучив побольше, усекнуть мечом. Таким образом, эти три святые мученика, Ермолай-пресвитер и сослужители его, Ермипп и Ермократ, страдальческий свой совершив подвиг, вместе предстали Пресвятой Троице во славе небесной. А тела их, оставленные на месте посечения, были взяты христианами и преданы земле с достодолжною честью.

По убиении святых трех мучеников царь опять позвал к себе Пантолеона из темницы и сказал: «Думаешь ли ты, что избежишь моих рук живым, если наперед не приступишь принести богам жертвы? Ермолай, учитель твой, с обоими друзьями своими, Ермиппом и Ермократом, рассудили, что лучше покориться мне и принести богам жертвы, за что и награду уже получили, быв поставлены на первые места во дворце моем. Если б и ты поревновал такому доброму их изменению, Пантолеон, то увидел бы, что если я тяжел в наказании непокоривых, то, несравненно, более щедр в облагодетельствовании послушных». Это о святых мучениках, будто они послушались его, сказал он с лукавством на прельщение юного страстотерпца. Но от него, Богом просвещаемого, не могло укрыться, что тиран уже порешил их. Почему он сказал царю: «Повели прийти им сюда, чтоб я увидел их предстоящими лицу твоему». Максимиан, все еще не переставая лукавствовать и не имея, что сказать здравого, так как, говоря словами пророка Исайи, на ложь возложил надежду свою и ложью судил прикрываться (Ис. 28: 15), ответил святому: «Их нет здесь; они, по некоей настоятельной нужде, посланы мною в другой город». На это святой мученик заметил ему: «И нехотя сказал ты правду, когда любишь одну ложь; мученическою смертью ты отослал их отсюда на небеса, во град Христов, где они и пребывают теперь».