Сядьте поудобнее. Расслабьтесь - страница 2

Иногда он пытался обсуждать со мной политику, в которой я был не силён. Сэмик начинал с обругивания правящих сегодня, а потом всё дальше углублялся в века. Про каждую тень ушедшей эпохи он говорил с таким панибратским всезнанием, будто не раз делил с ними вечерний стол.

Хорошо, что сегодня я один. Можно выпустить кота, которого старик разрешил мне завести при условии, что лоток и миски будут стоять в моей комнате, и он ни разу не увидит его в квартире. Тин выплыл из-за двери, потёрся дымчатой мордой о косяк и подошёл к пакету, из которого пахло жареной курицей. Бумага, в которую её завернули, аппетитно пропиталась жиром. Я вытащил на блюдо румяную тушку и сразу отдал содранную шкурку Тину. Кот громко зачавкал, наклонив голову в сторону. Он жевал с таким усердием, что я повернулся к нему.

Кот ел прямо на полу, и этот пол, по которому он возил жирную шкурку, был чище обеденного стола, заставленного тарелками хозяина. Эта кухня для меня, как тёмный подвал для ребенка. И монстр, который в ней обитает, пахнет чем-то кислым. Он истекает слизью просроченных продуктов и прилипает к подошвам. Он уничтожает надежду на нормальную жизнь, в которой не придётся высоко поднимать локти, чтобы не касаться грязных столов и полок.

Как только зазвонил домофон, я быстро протёр следы кошачьего пиршества, подхватил тарелку с курицей и пиво, и мы с Тином вовремя скрылись в нашем маленьком убежище. Через пару минут загремели ключи. Завершил всё тяжёлый вздох, которым старики любят привлекать внимание, и шаркающие шаги по тёмному, обшарпанному коридору.

По мере того, как я наедался, пачкая жиром руки и наполняя маленькую комнатку удушающе-жареным (уже не аппетитным) запахом, вечер подходил к главной проблеме. Надо умудриться выйти на кухню и сходить в душ, не столкнувшись с Сэмиком. Здесь любая, не точно выверенная, секунда могла стоить нескольких часов.

Но сегодня всё обошлось.

Пока я был в душе, спокойная уверенность, что как только я выйду, то сразу лягу спать, ещё играла на стороне решимости изменить жизнь. Но когда распаренный и свежий я вышел из ванной, интернет со всей прелестью бесконечных прогулок приковал меня к себе до полуночи. Каждая новая ссылка вела за собой следующий бесполезный переход. Я узнал что-то о законе Парето, десяти самых странных человеческих мутациях и о финансовом прогнозе аналитиков на следующий год. И всё это заполнило меня такой пустотой, что лучше бы я просто сидел на стуле, глядя в одну точку, чем вот так бездумно хавал куски информации, которую даже переварить толком не успевал.

Я выключил компьютер и подошёл к постели. В комнате душно, но открывать окно не хочется – за ним шум. Половина первого, если учесть, что вставать мне в семь, то я заплатил довольно дорого за возможность быть в курсе того, в чём не нуждался. На прикроватной тумбочке, рядом с каплями для носа, Сартр в мягкой вытертой обложке. Завалившись на кровать, я открыл книгу – за такие мысли не жалко ни времени, ни сна, но после пары шагов по утреннему Бувилю я понял, что собственной тошноты от самого себя мне будет достаточно.

Закинув книжку подальше в глотку старой тумбочки, я вспомнил про журнал, который так и остался в пакете на полу.

Пропитавшаяся жиром упаковка из-под курицы оставила следы – на высоком лбу какой-то западной актрисы расползлось тёмное пятно. Интересно, было бы ей обидно? Я бы точно не обиделся на заокеанского простака, который перепачкал одну из копий моего холёного лица купленной по акции курицей.

Я открыл журнал на первой попавшейся странице и начал укладываться. Когда устроился максимально удобно (первые два пункта уже выполнил), принялся за поиски статьи.

«Сядьте поудобнее. Расслабьтесь. Сосредоточьтесь на дыхании. Для того чтобы воплотить в жизнь любое желание в первую очередь необходимо сконцентрироваться на своей личной энергии, почистить её от паразитов. Поставьте расслабляющую музыку, зажгите благовонья – ваша первоначальная задача остановить диссонирующий поток повседневных мыслей».

Я хотел перечитать внимательно всю статью, но перспектива хорошенько расслабиться перед сном, время на который стремительно таяло, пересилила желание взяться за всё и сразу. Я закрыл глаза и прислушался к дыханию, уплывающее сознание вяло встрепенулось, пропустило какую-то мысль не то о заботах вчера, не то о тревогах завтра и тут же раскрасило её преувеличенным искажённым бредом.