Сыграй мне смерть по нотам... - страница 39

— Давай заглянем сейчас ко мне в мастерскую, чайку попьём. Идти недалеко.

— Пошли! У тебя там теперь, поди, повсюду салфеточки, занавесочки, — съехидничал Стас. — И кулёк с бутербродами, приготовленный заботливой рукой жены.

— Ты будешь смеяться, но бутерброды ей готовлю я.

— Ещё бы, ты у нас хозяйственный. Непонятно даже, для чего ты женился. Как тебя угораздило?

— Судьба! Эта штука определённо существует. Если уж что суждено, то всё равно не отвертишься.

— А я вот и верчусь, и сопротивляюсь, — самодовольно сообщил Стас. — Вдвоём с Рыжим. Кот, а парень надёжный. Чем дольше живёшь, тем меньше люди нравятся. Бабы в том числе. Гнусность баб не имеет границ! Одна тут у меня недавно по убийствам проходила — представь, знакомилась по объявлению, регистрировалась с мужиком. Квартиру, машину на себя переводила, а вскорости душила беднягу подушкой. Труп закапывала на собственной даче под забором и бежала новое объявление строчить. Троих так уходила! А четвёртого не успела — его выследила прежняя жена, которая сама хотела машину оттягать. Финал получился, как в боевике: врывается в дом бывшая жена и у теперешней, у душительницы, выхватывает в последнюю минуту орудие убийства. Подушку.

— И как?

— Хреново. Мужик остался жив, но без машины. Её прежняя жена таки отсудила.

Стас глянул на задумчивого Самоварова и вдруг спохватился:

— Ты не подумай, Колян, что я на тебя намекаю. Ничего подобного! Я в курсе, что и неплохие бабы иногда попадаются. Только пойми: за день так набегаешься и намыкаешься, что начнут к вечеру жёны с подушками чудиться. Не всегда, конечно, они душат. Иногда душат и их, причём именно неплохих. У меня была одна потерпевшая… Нет, лучше тебе не слушать этого перед обедом! Короче, я тоже живой человек, и мне тоже иногда хочется, чтоб дома не только Рыжий сидел, но и кто-нибудь с симпатичным личиком. С бутербродом или борщом…

У Самоварова вдруг мелькнула шальная мысль натравить на Стаса Веру Герасимовну. Ведь неброская дочь её подруги до сих пор не пристроена! Может быть, Стас обретёт семейный очаг?

— Николай Алексеевич, тут вас с экспонатом дожидаются, — сообщила Самоварову уборщица Нина, когда друзья добрались до музея и начали подниматься по чугунной служебной лестнице.

— Тут — это где? — спросил Самоваров.

— Я посетителя в вестибюль отправила. Позвать?

— Зовите.

Неизвестный с экспонатом мог, конечно, оказаться невеждой с какой-нибудь глупейшей тарелкой, изготовленной кооперативом в начале перестройки. А могли принести прекрасную вещь.

Сегодня оба варианта, похоже, исключались. По служебному коридору навстречу Самоварову торопился тихий сумасшедший Фёдор Сергеевич Пермиловский. Его выразительное лицо сияло. Был он в драповом пальто и в лысоватой шапочке старинного покроя пирожком. В руках он нёс нечто крупное, закутанное и завязанное в газеты.

— Я выполнил своё обещание. Это то, что вы просили! — радостно сообщил он Самоварову.

Самоваров никак не мог вспомнить, что же он такое он мог просить у Пермиловского. Однако он всё-таки пригласил старика в мастерскую, где Стас уже успел снять кожаное пальто и развалился на диване, устало раскинув ноги. Пермиловский раздеваться не стал. Он первым делом водрузил принесённый им таинственный предмет на чайный столик, потеснив сахарницу и коробку с печеньем.

— Я бы никогда не стал рисковать дорогой мне вещью — мороз и на тротуарах скользко. Но вы так настойчиво просили, что отказать было невозможно, — бормотал он, распутывая шпагат, который был причудливо перекручен и завязан множеством узлов и бантиков.

Стас косился на неведомый предмет с профессиональной подозрительностью. Пермиловский как ни в чём не бывало продолжал улыбаться. Он сматывал шпагат в аккуратный клубочек и приговаривал:

— Это уникальный экземпляр — самый последний вариант, наиболее ценный… Он важен для судеб всего человечества! И вы, конечно, отдаёте себе отчёт в той мере ответственности, что ложится отныне на вас… Вы обязаны гарантировать мне полную сохранность…

Услышав последние слова, Стас поджал ноги и отодвинулся в угол дивана. Самоваров недоумевал. Наконец, уникальный экземпляр удалось распеленать, и на свет глянуло нечто странное. Это нечто было изготовлено из медной проволоки, картона, детского цветного пластилина и кудрявой пряжи, какая получается, если распустить варежку. Больше всего изделие Пермиловского напоминало крупное неопрятное гнездо. Укреплено оно было на плоском фанерном ящичке.