Сын графа Монте-Кристо - страница 8

— Во всяком случае, мадемуазель Дармильи знает, где она, ведь они были неразлучны.

— Но они еще вынырнут. Насколько я знаю ее, мадемуазель Данглар имеет все задатки, чтобы сделаться знаменитой певицей или светской львицей.

— Милая альтернатива! А где де Вильфор?

— Он помешался, и доктор Давиньи, как неизлечимого, поместил его в свое заведение для умалишенных.

— Недурно для старичка-доктора: он, видимо, сообразил, как выгодно иметь такого пациента. Ужасна, однако, судьба дома Вильфоров: мадам Вильфор и ее сын умерли, бедная Валентина также умерла. Я не сентиментален, но смерть этой молодой девушки меня жестоко поразила.

— Бошан, вы верите в чудеса? — внезапно спросил Шато-Рено.

— Смотря в какие… но к чему этот вопрос?

— Вот к чему. Один из моих знакомых уверял меня, что видел Валентину в Марселе.

— До или после похорон?

— Конечно, после.

— Действительно, это чудо, но мы уже привыкли видеть чудеса во всем, что каким-либо образом касается графа Монте-Кристо. Вы слышали, говорят, что граф — вампир?

— Кто может утверждать это? Что поделывает старый Нуартье?

— Он уехал на юг. А семейство Морсер — с ними что случилось?

— Ничего нового — отец покончил самоубийством, мать исчезла, а сын отправился в Африку.

— Как и баронесса Данглар?

— Да, только с той разницей, что мадам де Морсер и ее сын отказались от своего значительного состояния в пользу бедных.

— Я радуюсь за бедняков.

— Сейчас начнется дело Бенедетто,— раздался за ними голос репортера.

— А, благодарю вас.

И все трое поспешно направились в залу.

— Бошан,— прошептал Шато-Рено, указывая на даму под густой вуалью, сидевшую недалеко от них,— если бы я не думал, что баронесса Данглар…

— Тише, не произносите имен, я думаю то же, что и вы, но решительно не могу понять, как она попала сюда.

Закутанная дама, о которой шла речь, сидела, опустив голову, в ожидании начала разбирательства. Ее спутник, высокий, желтый, сухой старик, плешивая голова которого формой и цветом напоминала дыню, сидел, вытянувшись в струнку, не сводя глаз с висевшего перед ним распятия.

— Введите подсудимого! — приказал председатель суда.

Дама затрепетала, но не подняла глаз, когда ввели Бенедетто.

Между тем зала суда почти заполнилась. Так как процесс, по всей вероятности, должен был закончиться смертным приговором, то многие, преимущественно дамы, пожелали присутствовать при последнем акте драмы. В зале слышался шепот: многие из публики вспоминали, как три месяца тому назад, при первом разбирательстве, подсудимый театрально произнес: «Мой отец — государственный прокурор!» — и ожидали и опасались вновь какого-нибудь ужасного открытия. Невольно все взоры обратились к министерской ложе, думая найти бледное, потрясенное лицо всесильного судьи, внезапно превратившегося в подсудимого, и когда вместо прокурора появился лишь временно исполнявший его должность чиновник, на всех лицах выразилось разочарование.

Бенедетто вошел. Бошан и Шато-Рено с трудом подавили крик изумления при виде страшной перемены, происшедшей с ним за эти три месяца. В первый раз перед судом Кавальканти-Бенедетто предстал салонным львом, его благородная осанка невольно вызывала симпатии; теперь же, несмотря на то, что черты лица сохранили печать утонченности и свою классическую правильность, перед судьями стоял совершенно другой человек, подавленный несчастьем.

Кудрявые волосы были коротко острижены, блестящие и живые некогда глаза угасли, веки были скромно опущены, узкие холеные руки покорно скрещены на груди, вся его одежда вполне гармонировала с.фигурой.

Жандарм грубо указал ему на место. Бенедетто низко поклонился и сел на край жесткой деревянной скамьи.

Защитник, весьма известный адвокат, нагнулся и прошептал ему несколько ободрительных слов. Бенедетто выслушал с набожным видом и вполголоса произнес:

— Бог сжалится надо мной!

— Сказал бы лучше — черт,— обратился к другу Бошан.— Бенедетто превратился в хнычущего и жалкого труса. Тем хуже!

Председатель сделал знак, и началось чтение обвинительного акта, в котором кратко и ясно излагалось дело об убийстве Кадрусса, о предшествующем ему грабеже в доме графа Монте-Кристо, о поразительном открытии происхождения подсудимого, о признании государственного прокурора, его помешательстве и самоубийстве жены.