Сын идет на медаль - страница 13

— Извинения никому не нужны, а покрывать товарища тебе, может быть, представляется благородным делом, а по-моему — нечестно и глупо! — сказала Валентина Степановна. Лицо её пылало, шея покрылась красными пятнами.

Ребята зашумели. Почему-то все оглядывались на Митю.

— Выходи, Грачёв! — властно сказала Валентина Степановна.

Лёша встал, взял свою полевую сумку и вышел, не взглянув на Митю.

— Если так, — выкрикнул Владик, — если тут никому не верят — ни мне, ни Лёшке, я тоже уйду! — и бросился за Лёшей. Слышно было, как он кубарем скатился с лестницы.

Шум усилился. Некоторые повскакали с мест.

— За что их выгнали?

— Грачёв не врёт!

— Владька же извинился!

Валентина Степановна постучала карандашом по столу — она даже как будто выросла в эту минуту — и сказала повелительно:

— Комсомольцы вы или нет? Сейчас же прекратить галдёж! Мы пришли делом заниматься, а не склоки разводить! Позор!

Вожатые присмирели и сели на свои места.

…После собрания Валентина Степановна задержала Митю.

— Распустил ты своих комсомольцев! Их надо в руках держать, — тогда будет порядок, — сказала она с укором.

Митя стоял опустив глаза.

— Валентина Степановна, Лёшка не врал! — тихо сказал он. — Это действительно не он свистел! За что вы его выгнали? Это несправедливо! — Митя поднял голову.

Валентина Степановна молчала, нервно постукивая карандашом по столу.

— Важно быть справедливым в основном, — сказала она наконец, — а не в мелочах. Мелочи эти быстро забудутся. Не вешай носа. Думаешь, обидятся твои комсомольцы? Ещё больше уважать будут. Авторитет надо поддерживать строгостью, а не поблажками! Вот так, дружок. А теперь иди.

Митя вышел из школы с таким чувством, как будто над ним стряслась беда. Он бы не выгнал Лёшу. Никогда в жизни. А ребята? Они все были на Лёшкиной стороне… И все чего-то ждали от него, от Мити. Чего?

Весь вечер Митя пролежал на диване, удручённо глядя в потолок. Потом подозвал сестрёнку:

— Позвони Лёше. Скажи — я нездоров, пусть придёт.

Маринка вприпрыжку помчалась к телефону.

— Лёша? Позовите Лёшу! Лёша, Митя сказал, он болен, чтобы ты пришёл. А?

— Митя, он говорит, что не придёт, — виновато сказала Маринка, преданно заглядывая Мите в глаза. — Тебе скучно? Хочешь, я с тобой поиграю?

— Не хочу. Уходи, — сказал Митя и повернулся лицом к стене.

На следующее утро Митя первый подошёл к Лёше.

— Дуешься? — спросил он примирительно.

Лёша молчал.

— Не злись. Я знаю: свистел Владька.

— Разве в этом дело?..

— И в этом тоже…

— Почему же ты молчал?

— Понимаешь… не время было споры заводить…

— Валентины испугался? Так и скажи!

— Никого я не испугался. Не делай из мухи слона! И вообще всё это мелочи. Всё это забудется, Лёшка!

— Что забудется? — сухо сказал Лёша. — Ты сам-то хоть понимаешь, — почему ты её боишься?

— И ни капельки не боюсь. Я уважаю её! — сказал Митя.

— За что?

— За… за характер! За… за решительность!

— Врёшь. Не за это! Ну, твоё дело. А мне говорить с тобой сейчас что-то не хочется…

…И для Мити начались тяжёлые дни.

Лёша с ним не разговаривал. Вечера стали неожиданно длинными и пустыми. Митя чувствовал себя, как человек, вышедший из дома на минутку и нечаянно захлопнувший за собой дверь…

Конечно, он занял единственно возможную позицию: «Больно надо!» Но это было не то. Он небрежно произносил про себя это «больно надо», но легче не становилось.

В классе как будто всё осталось по-прежнему: Митя беседовал с комсоргами, Митя ездил в райком на совещания… Только в пионерскую комнату Митя перестал ходить, а, заслышав знакомый резкий голос, старался свернуть куда-нибудь в сторону.

Никто не вспоминал о происшедшем, но всё напоминало о нём.

И совсем одиноким почувствовал себя Митя, когда выбирали делегатов на районную комсомольскую конференцию. Назвали много кандидатур, — Митя едва успевал записывать их на доске: Миша Артюхин, Грачёв, Ступина… Он писал, всё крепче сжимая мел в пальцах, и всё ждал — вот сейчас скажут: «Бусырин!»… Но вот уже семь, восемь фамилий на доске, и кричат: «Подвести черту!» — а его так никто и не назвал.

Видимо, ребята не считали, что «всё это мелочи, которые скоро забудутся»… Митя не стал делегатом конференции. Секретарь — и не делегат! Это было убийственно!