Сын из Америки - страница 17
— Отведи ее домой и одень в приличную одежду. Человек создан по образу Божьему.
— Рабби, — сказала Акса, — я хочу искупить свои грехи.
— Я наложу на тебя покаяние. Не мучай себя.
Некоторые женщины заплакали. Жена раввина сняла свою шаль и набросила Аксе на плечи. Другая замужняя женщина предложила Аксе накидку. Они отвели ее в помещение, где в прежние времена заключали согрешивших против общины, — в нем еще сохранились колода и цепь. Там женщины одели Аксу. Кто-то принес ей юбку и башмаки. Пока они хлопотали вокруг Аксы, та била себя кулаками в грудь и перечисляла свои прегрешения; она посрамила Бога, она поклонялась идолам, она совокуплялась с гоем. Акса всхлипывала:
— Я занималась колдовством, я вызывала дьявола. Он сплел мне венец из перьев.
Когда Аксу одели, супруга раввина увела ее к себе в дом.
После молитв мужчины стали расспрашивать незнакомца, кто он такой и что его связывает с внучкой реба Нафтоле.
Тот отвечал:
— Мое имя Земах. Я должен был стать ее мужем, но она отказала мне. Теперь она пришла просить у меня прощения.
— Еврею подобает прощать.
— Я простил ее, но Вседержитель есть Бог Возмездия.
— Но Он есть и Бог Милосердия.
Земах стал спорить со знатоками Писания и тотчас обнаружил свою эрудицию. Он цитировал Талмуд, Комментарии и Респонсы[19]. Он даже поправил раввина, когда тот допустил неточность в цитате.
Реб Бецалель спросил его:
— Ты женат?
— Я разведен.
— В таком случае все можно уладить.
Раввин пригласил Земаха к себе в дом. Женщины сидели с Аксой на кухне. Они заставляли ее поесть хлеба с цикорием. Она постилась уже третий день. В кабинете раввина мужчины хлопотали о Земахе. Они принесли ему брюки, башмаки, кацавейку и шапку. У него были вши, и его отвели в баню.
Вечером собрались у раввина семь наиболее почтенных жителей города и все старейшины. Их жены привели Аксу. Раввин объявил, что, согласно закону, Акса считается незамужней. Ее союз с помещиком был не чем иным, как прелюбодеянием. Раввин спросил:
— Земах, желаешь ли ты взять Аксу в жены?
— Желаю.
— Акса, возьмешь ли ты Земаха в мужья?
— Да, рабби, но я недостойна.
Раввин назначил Аксе покаяние. Она должна была поститься каждый понедельник и каждый четверг, воздерживаться от мяса и рыбы в будни, читать псалмы и с рассветом подниматься на молитву. Раввин сказал ей:
— Суть не в наказании, а в угрызениях совести. «Пойдем и возвратимся к Господу, ибо Он уязвил — и Он исцелит нас» — так сказал пророк.
— Рабби, простите, — прервал его Земах. — Подобное покаяние налагается за обычные грехи, а не за обращение.
— Что ты хочешь, чтобы она делала?
— Есть более суровые покаяния.
— Какие, например?
— Носить камни в башмаках. Кататься нагим телом по снегу зимой и по крапиве летом. Поститься от Субботы до Субботы.
— В наши дни у людей нет сил сносить столь суровые наказания, — сказал раввин, чуть поколебавшись.
— Если им достало сил грешить, они должны обладать силой для очищения.
— Святой рабби, — сказала Акса, — не облегчайте мою участь. Пусть рабби наложит на меня жестокое покаяние.
— Я сказал, чему следует быть.
Все молчали. Потом Акса произнесла:
— Земах, подай мне мой узел.
По приходе Земах положил ее узел в угол. Теперь он принес его к столу, и Акса вынула из него какой-то мешочек. Вздох вырвался у собравшихся, когда она высыпала из него жемчужные, бриллиантовые и рубиновые украшения.
— Рабби, это мои драгоценности, — сказала Акса, — мне не пристало владеть ими. Распорядитесь ими по своему усмотрению.
— Они принадлежат тебе или помещику?
— Мне, рабби. Я унаследовала их от моей дорогой бабушки.
— Написано, что даже самый щедрый не должен отдавать более пятой части.
Земах отрицательно покачал головой:
— Опять я не согласен. Она обесчестила свою бабушку, пребывающую в раю. Не следует позволять ей наследовать бабушкины драгоценности.
Раввин схватился за бороду.
— Если ты все знаешь, ты и будь раввином. — Он поднялся со стула, но потом вновь уселся: — На что вы будете жить?
— Я стану водоносом, — сказал Земах.
— Я могу месить тесто и стирать белье, — сказала Акса.
— Ладно, делайте как знаете. Я верю в милосердие закона, а не в его жестокость.