Сын неба - страница 26
– Обязательно передам, Саша.
Густые облака плотно закрыли небо, и от этого всё вокруг казалось серым: и снег, и подходивший вплотную к аэродрому лес, и небольшие домики на краю летного поля.
Вдали появилась девятка тяжелых бомбардировщиков «ТБ-3». Мощно гудя моторами, они медленно и низко проплыли над аэродромом.
Покрышев поднял в воздух свою группу. В ней летели Владимир Яковлев, Владимир Халиманцевич, Николай Федоров и Василий Курочкин. За аэродромом они догнали бомбардировщики.
Группа благополучно долетела до Ленинградского аэродрома. Ленинградцы тепло встретили летчиков. Изможденные голодом люди обнимали их.
Рядом стояли автомашины. Они уже ждали драгоценный груз. Рабочие выгружали мешки с мясом, ящики с салом, консервами, сгущенным молоком и осторожно несли их к кузовам автомашин. Каждый такой ящик, который в обычных условиях был бы под силу одному рабочему, переносили по три-четыре человека. Они часто отдыхали, вытирая со лба пот.
Подошел человек в шапке-ушанке, сером полушубке, черных валенках. Представился:
– Начальник аэропорта. Очень тяжело, товарищ, – тихо пожаловался он. – Всё вынесем, выстоим. Но вот голод…
– Теперь будет легче, – успокоил Покрышев. – Целые транспортные караваны доставляют по воздуху продовольствие. Потерпите еще немного. Скоро разорвем блокаду.
Караван вылетал в обратный путь на следующий день. И Покрышев вечером с попутной машиной отправился в город, чтобы выполнить поручение Булаева.
Он не узнал когда-то залитый огнями многолюдный Ленинград. Город погрузился в полумрак. Не слышно было оживленных гудков машин и веселого перезвона трамваев. Лишь изредка проезжали машины. Улицы перегораживали баррикады – сложенные штабелями мешки с песком, большие металлические ежи и железобетонные надолбы. Посреди улиц сиротливо стояли трамваи и троллейбусы. Они беспомощно цеплялись за рваные провода. Многие здания ощетинились амбразурами огневых точек. Кое-где попадались обгорелые коробки домов.
Но город жил и сражался. На площадях и набережных под маскировочными сетками стояли зенитные батареи. Устремив стволы в небо, они бдительно несли боевую вахту.
Около одного из заводов Покрышев увидел несколько автомашин с грузом. Из заводских ворот они отправлялись на фронт, который находился всего в нескольких километрах. Ленинградские предприятия работали, снабжали защитников города оружием и боеприпасами. Дом, в котором жила жена Булаева, разыскал с трудом,– так война изменила эти места.
В квартиру пришлось долго стучать, пока не открыли дверь. Старичок в пальто, с большим теплым шарфом на шее вопросительно посмотрел через очки на летчика.
– От Саши? – Старик засуетился. – Проходите, пожалуйста. Дочь спит, я сейчас ее разбужу.
– Не беспокойтесь, – попросил Покрышев. – Я ненадолго. Передайте привет от Саши. И вот это, – он подал продукты, вынул из внутреннего кармана деньги, письмо.
– Транспортный караван отправлялся в обратный путь. Садясь в кабину истребителя, Покрышев всё думал о вчерашнем визите. И еще яростнее закипала ненависть к врагу, принесшему такие нечеловеческие страдания его городу.
Первыми, оставляя за собою огромные снежные вихри, поднялись в воздух «ТБ-3». Истребители уже запустили моторы и ждали команды, когда неподалеку разорвался снаряд. Вслед за первым раздался второй взрыв, третий… Всё заволокло дымом. Когда он рассеялся, Покрышев увидел, что Яковлев и Халиманцевич успели взлететь и, набирая высоту, устремились за «ТБ-3». А на снегу сидел с перекошенным от боли лицом Курочкин. Взрывной волной его выбросило из кабины.
– Командир! – крикнул он. – Мне больше не летать!
Только теперь Покрышев заметил, что Курочкин сидит в луже крови. Казалось, его ноги уходят в землю. Но у него уже не было ног…
Машина Федорова тоже осталась на земле. Летчик был ранен, он сидел в кабине, беспомощно уронив голову на приборную доску.
Раненых немедленно отправили в госпиталь. А обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Вероятно, враг подумал, что все самолеты поднялись в воздух. На аэродроме установилась тишина. Покрышев посидел еще несколько минут в машине, потом тяжело вылез из кабины. От разорвавшихся снарядов шумело в голове. Пороховой дым вызвал во рту ощущение горечи. Сняв рукавицы, он взял горсть чистого снега, припал к нему горячими губами и стал с наслаждением есть.