Сын Ра - страница 5
Было еще одно обстоятельство, которое выгодно отличало Караганду от Барнаула в начале 70 — х годов прошлого века и особенно радовало маму — продуктовое изобилие в магазинах. После хронической «торричеллиевой пустоты» на барнаульских прилавках нам реально казалось, что мы попали в рай — сказывалось шахтерское спецснабжение в городе всесоюзного значения.
Одно только на первых порах угнетало нас, лесных жителей Алтая — отсутствие природы за городом. После богатого ленточного бора — реликтового хвойного леса ледникового периода в Барнауле — казахстанская степь, бескрайним океаном раскинувшаяся вокруг Караганды, выглядела весьма убого. Понадобилось время, чтобы находить прелести и в этой аскетической природе. Да и действительно, степь по — своему тоже может радовать глаз, если вы, конечно, не агрофоб, причем ничуть не меньше, чем леса и горы.
Особенно хороша казахстанская степь весной. Красный диск Солнца, встающий над горизонтом как гигантский НЛО, в одно мгновение преображает степь, добавляя в разноцветную палитру весенних цветов и трав мягкие сюрреалистические оттенки; благоухающее разнотравье, как в замедленном кинокадре, плавно колышется в плазме солнечного ветра; томится на солнышке, погружая вас в волшебный мир степных ароматов. Все ваши органы чувств работают на пределе, жадно пытаясь охватить, ощутить, вобрать в себя все это великолепие! Создатель лишь раз в году позволяет себе «по полной программе» расслабиться в степи, превращаясь после надоевшей зимы из ворчливого мизантропа в настоящего весельчака и художника-импрессиониста. Гамма используемых Им при этом красок впечатляет: красные и желтые тюльпаны, пунцовые маки и низкорослые ирисы с желтыми и фиолетовыми цветами, пахучие фиалки и лиловые анемоны, легкомысленные лютики и аппетитные кустики дикой спаржи — все сливается в разноцветную радугу, многоголосый хор запахов и акварелей весенней степи. Мне довелось побывать и в пустыне Гоби, и в рериховских сакральных уголках Горного Алтая. И можно поспорить, где дыхание Космоса ощущается сильнее. Во всяком случае, мне на собственном опыте удалось убедиться, что медитативные практики монголов — кочевников нисколько не уступают духовным практикам тибетских монахов.
Пока шли отделочные работы в нашем новом доме, отец поселил нас в гостиницу «Чайка» — единственную в то время гостиницу представительского класса. Выглядела она как внушительная усадьба, обнесенная высоким забором, с парком и даже фонтаном внутри. В нашем распоряжении был трехкомнатный номер «люкс», с роскошной ванной комнатой и даже диковинным для того времени биде. На территории гостиницы находилось эксклюзивное двухэтажное бунгало для VIP — персон, а именно — космонавтов, которых после возвращения из космоса, уставших от длительных перегрузок, привозили с Байконура для восстановления сил. Я, вездесущий ребенок, быстро подружился с персоналом гостиницы, который опекал меня как своего сыночка, устраивая импровизированные экскурсии по местным достопримечательностям. Старожил гостиницы дядя Семен, дворник с 30-летним стажем, по «большому секрету» поведал мне, что стены этого особняка помнят Юрия Гагарина, Германа Титова и Валентину Терешкову. «Милейшая женщина, кстати, и очень скромная в быту!» — рассказывал дядя Семен, с теплотой вспоминая именитых постояльцев гостиницы.
Фантазия дяди Семена не знала границ. В гостинице жила всеобщая любимица персонала пожилая дворняжка Белка — вислоухая сука — альбинос с заостренной, но очень выразительной мордочкой. Дядя Семен шепотом поведал мне «важнейшую государственную тайну», предварительно взяв с меня обязательство о неразглашении: «Это — та самая Белка, которая со Стрелкой слетала в космос!» Я был поражен до глубины души этим известием, хотя червь сомнения продолжал грызть мое детское сознание: «А где же тогда Стрелка?» «Мы похоронили ее год назад, — невозмутимо отвечал дядя Семен. — Хочешь, покажу тебе могилку?» Могилку героической собачки я смотреть не стал, наконец — то, поверив в легенду «космической одиссеи 1960 года». При этом я стал относиться к Белке с таким почтением и трепетом, с которым, наверное, не относился бы к Валентине Терешковой, будь она сейчас в гостинице. К сожалению, Белка не ответила мне взаимностью и даже слегка тяпнула меня за руку, когда я пытался достать ее новорожденного щенка, еще слепого кутенка, из собачьего закутка в кочегарке гостиницы.