Сыновья идут дальше - страница 12

Пришедшему не хотелось отвечать сразу, пусть хозяин дома сначала побольше расскажет о себе. Куда торопиться?

— Я у вас здесь новый.

— Да я еще на улице это приметил. По очкам. Наш брат редко в очках ходит. Где прежде были?

— На Обуховском.

— Близко, значит, от нас. Знаю это место. Бывал. Тоже казенное местечко. Только здесь народ попьяней.

— Считал, что ли, пьяных? — усмехнулся собеседник.

— За мои годы, милый человек, не то еще сосчитаешь. На каждый мой палец я, брат, сотню здешних пьяниц кладу.

— Не много ли?

— Вот поживешь… Тут и не город, и не деревня, не уезд, а посад. На Обуховском как нынче живут?

— Одинаково.

— Это верно. Всюду одинаково. Одно мошенство жизни.

— А ты что, правду ищешь? — Новый человек испытующе глядел на него.

— Где уж нам… На мой век неправды хватит. На Обуховском-то долго работал?

— Нет, не пришлось долго.

— Чего так? Или держать не хотели?

Незнакомец помолчал.

— Спрашивать ты умеешь.

— Я и без этого вижу.

— Ну-ну, не ошибись только.

— Зовут-то как? — Чебаков будто и не слышал этих слов.

— Буров, Родион Степаныч.

— А меня зовут Алексей Павлыч. Так про кого ты узнать хотел?

— Говорили мне, что в этом доме жил раньше такой… Евгений Петров.

Старик потер лоб и назидательно поднял палец:

— Вот по-моему и выходит. Чую, кто ты есть такой. И одет ты почище наших, и говоришь с разбором. По виду — мастер. А мастера́ Евгения Петрова не спрашивали. Нету Евгения Петрова. Нет его теперь. И где искать — не скажу.

— Не, знаю, как ты понимаешь, Алексей Павлыч, а Петрова мне так, между прочим, повидать надо было.

— Или сродственник ему?

— Жене его родня дальняя, — отвечал Буров. — Куда же он делся?

— Я тебе вот что скажу, — Чебаков отложил опорок в сторону. — Жил здесь Евгений Петров до пятого году…

Теперь Буров внимательно поглядел на старика: «До пятого году…»

Эти слова были особым признаком, как бы сигналом для посвященных. Перед ним сидел бесхитростный, кажется, темный человек. Но так сказать мог только тот, кто запомнил это время и уж никогда не забудет его. Одним этим словом он как бы делит свою жизнь на две неравные части. Если бы сказал просто: «Лет семь, восемь тому назад», Буров и не прислушался бы. А такой признак до сих пор не обманывал его. Со стариком стоило поговорить. Что еще он знает о Петрове?

— И давно его нет?

— Давно. Вон в той комнате жил, где нынче столяр. Да жизни ему тут не было. Все мешал кому-то. Шагу просто ступить не давали. В поддувало тоже таскали. И не раз. Однако, видно, дознаться не могли.

— Куда это таскали?

— В поддувало, говорю. Ну, к жандармам. Ходили к нему люди, да уж немного. Не то чтобы, скажем, боялся, а петли для него всюду раскиданы были. Надо было остерегаться ему, так я понимаю. Разговоры тут у них долгие бывали.

— О чем разговоры?

— Я, брат, только самое простое знаю. А было у них всякое. Трудные слова. Вот помучился он таким манером четыре годика, да и взяли его. Раз только написал. Две книжки от него остались. Сам я не разбираю. Сын пробовал читать на слух. Ну, книжки не о простом. Я их и спалил от греха подальше. Понять — не понимаю, а зря отвечать — какая радость. Вот тебе и весь сказ о Евгении Петрове.

Да, это было все, что узнал Родион Буров в тот раз. Адрес оказался верным, но он слишком долго переходил из рук в руки и слишком поздно попал к Бурову. Теперь Евгения Петрова не найдешь здесь. Далекими были их встречи, но запомнился человек, которому можно было верить, очень нужный в сложные годы человек. И когда Буров, переезжая в Устьево, случайно набрел на след старого знакомого, он тотчас отправился разыскивать его.

Буров не надеялся найти здесь самого Петрова, Он искал людей, с которыми тот был связан. Но и это оказалось очень трудным.

Прошел месяц. Однажды вечером Буров встретил Чебакова. Со стариком шел низенький, наголо бритый человек с глубокими оспинами на лице. Они остановились на углу, и старик почему-то вполголоса сказал спутнику:

— Вот, сродственник будет Евгению Петрову, по жене родня. Ко мне заходил.

Разговор на улице, был незначащим. Буров узнал только, что низенького человека звали Дунин, что работал он там же, на Устьевском. Но на той же неделе Буров снова увидел этого человека в вагоне пригородного поезда. Они вместе сошли на вокзале в Петербурге, и сели в один трамвай, искоса поглядывали один на другого. Буров вылез на одну остановку раньше, чем надо было, зашел в одну лавку, в другую, во двор, послушал там шарманку. Потом он зашел в чайную и с час просидел в ней. Оказалось, что они старательно уходили друг от друга.