Сюрприз Купидона - страница 8

— А я разве об этом говорил?

— Вы сказали, что, возможно, останетесь.

Рассеченная шрамом бровь поднялась.

— Вы действительно настоящая газетная ищейка. Запоминаете все, что слышите.

Хилл опять дразнил ее. Джудит оторвалась от созерцания фарфоровой фигурки и уточнила:

— Только то, что мне интересно.

Неожиданный флирт и заигрывание с Робертом Хиллом было для Джудит совершенно новым, пьянящим опытом. Она знала: потом навалятся сомнения — а было ли все это, хотя весь их небольшой городок в течение нескольких дней будет перемывать им косточки. Ну что ж, подумала Джудит, игра стоит свеч. Я по-настоящему хорошо провела время: осмотрела особняк, стала объектом ухаживания обаятельнейшего мужчины и, возможно, получу у него интервью. Так что пусть болтают. Обо мне еще и не то говорили.

— Пора идти. Утром мне рано вставать, — сказала Джудит. — Для меня это будет памятный вечер.

— Для меня тоже, — отозвался любезный хозяин. — Вы на машине?

Джудит припарковала свой «остин» у бокового входа. Очень удобно: не нужно проталкиваться сквозь толчею машин на подъездной дорожке и, когда потребуется, можно незаметно исчезнуть.

Роберт Хилл вышел ее проводить, но лучше бы он этого не делал. Джудит едва открыла машину, а потом, скрывая дрожь в руках, с трудом вставила ключ в зажигание. Но, несмотря на волнение, она ухитрилась спросить:

— Так вы не забудете об интервью?

— Разве я могу забыть?

А почему бы и нет? Он, черт возьми, волен делать все, что пожелает.

По мере того как Джудит приближалась к своей маленькой квартирке, ее веселость испарялась, уступая место чему-то похожему на страх. Она играет с огнем. Ее чувства, ее будущее в опасности. С каждой минутой волнение усиливалось. Шум крови в ушах, казалось, заглушал биение сердца.

Квартира Джудит располагалась в доме на городской площади. Она припарковалась во дворе и через черный ход вошла в небольшой вестибюль с узкой крутой лестницей. При виде потертой до ветхости ковровой дорожки на полу ей вспомнилась обшитая дубом лестница в «Розен-хаус». По сравнению с тем великолепием ее квартира обыкновенная конура.

Джудит вошла в гостиную. На тумбочке горел ночничок, на полу валялись детские игрушки. Луиз и близнецы спали вместе, на одном диване. Джудит взглянула на них, и у нее комок подступил к горлу. Пышные каштановые волосы сестры разметались по подушке, длинные шелковистые ресницы отбрасывали тень на бледные щеки. Спящая Луиз сама казалась ребенком, хотя была лишь на год моложе Джудит. И она, и хрупкие светловолосые племянники вызывали столь острую жалость, что Джудит захотелось раскинуть руки и обнять всех троих, защитить от жестокостей жизни, — что она по мере сил и делала.

— О Господи, что же с вами будет? — прошептала Джудит и тихонько вышла из комнаты.

Она на цыпочках вошла в ванную, разделась и, стараясь не шуметь, начала мыться. Возвращаясь со светских вечеринок, Джудит нередко чувствовала себя Золушкой, но не сейчас. Тем более что сегодня на ней было особенное платье: шелковое, темно-зеленого цвета, на тоненьких бретельках, плотно облегающее бедра и расширяющееся книзу. С ярлыком от известного кутюрье, хотя Джудит вытащила его из корзины на одной из распродаж. Почти весь ее гардероб был с распродаж и из близлежащих магазинов, поскольку приходилось экономить каждый шиллинг. И все же она ни за что не наденет больше эти злосчастные лодочки.

Джудит с неприязнью взглянула на свое отражение: она выглядела несколько старше двадцати пяти лет, должно быть, сказались усталость и тревоги последних дней. Если и дальше так пойдет, Луиз скоро станут принимать за ее дочь. До чего же странно: волнения и заботы делали Луиз похожей на хрупкую девочку, а Джудит старилась за обеих.

Между сестрами было большое внешнее сходство. Только волосы у Луиз каштановые с рыжинкой, а у Джудит полыхают ярким огнем. Луиз смотрела на мир доверчивыми, широко открытыми глазами, а глаза Джудит частенько превращались в ледышки, когда она оценивала какую-нибудь ситуацию, а также мужчин, время от времени входивших в ее жизнь. Впрочем, мужчин она никогда не принимала всерьез и не допускала, чтобы отношения с ними обретали глубину и осложняли жизнь.