Табак и звезды - страница 5

Незнакомая мне девчонка из соседней комнаты стояла сегодня у нашей общей раковины на грани утра и дня,

потупив чудесный взгляд, опустив его на грязную тараканью стену,

механически скрябая по вчерашней тарелке. В глазах ее я видел смешение гаммы –

словно счастье от начала нового дня боролось с беспокойством вчерашнего.

Я поздоровался и выглянул на улицу.

Перед тарелкой желтой ухи я замер в молитве, осознавая единение с космосом всех вещей.

Человек Мира еще где-то здесь,

бродит в подземельях нашего города в поисках мудрости в глазах людей у клубов,

молится в лесах пригорода чистому духу реальности

и продувается горным ветром, представляя себя миру.

Безупречный снег лежал на крышах беспечных автомобилей,

ожидающих своей участи утреннего прогрева двигателя.

Я в большом городе, и здесь есть все что угодно –

другой вопрос, нужно ли это человеку, у которого есть куда большее.

К примеру, гигантский мир,

который в трезвом виде вызывает такие ливни

позитивных эмоций и знаний,

что быть под чем-то совсем не хочется.

В то утро, пока я шел до Фрэнка, я танцевал на улице,

радуясь небу,

облакам,

сосулькам, свешивающимся с крыш тесных домов

и утренним людям в уставших автобусах.

Не сопротивляйтесь потоку,

ведь именно таким образом наша чудесная жизнь открывает свои грандиозные события,

одаривая гигантскими совпадениями всех,

кто соглашается с течением.

Пока вы не замечаете дырку на штанах

или пятно на рубашке,

ни дырки,

ни пятна

не существует.

Так и с лицом, и с телом –

вести себя как громадный экстраверт и хозяин положения, и все недостатки исчезнут.

Я даже встретил уличных одаривателей Библий,

которые пытались поделиться исконной мудростью своей братии во Христе

с теми, кто еще не был там,

не наслаждался небесным эликсиром мудрости из уст чтимого ими сына –

хоть каждый из нас небесный ребенок, в этом-то и секрет.

Снег соединяет всех людей, по очереди касаясь каждого.

У Фрэнка – тишина.

Зазывающие огни торгового центра –

фонарики, очерчивающие прибыль.

Нетерпеливые пробки,

настойчиво ожидающие своей очереди водители пешеходов сквозь запотевшее окно грязной –

но чистой в душе повара –

забегаловки.

За окном холодный вечер,

экскаваторы спят

в ожидании утренней работы,

прохожие закутываются покрепче, ныряя в шарфы.

Хруст льда,

его стук в стакане –

это музыка мутного взгляда,

поэзия тихого храпа,

тихого сапа. Любовь,

мир обнимает,

хватает за плечи,

дарит еще одну звездную ночь бесплатно,

и я настраиваюсь на его частоту.

Я не несусь к финишу,

я наблюдаю луну –

катарсис мирового опыта японских писателей хайку.

На небесах будет много разговоров,

но пока мы говорим здесь –

за импровизированной барной стойкой коттеджа –

о насущном, обо всем на свете.

Мир начинает дышать,

хотя он никогда и не переставал дышать,

а мы радуемся этому. Мы ложимся спать в обнимку с пользователями общей для всех симуляции,

надеясь

рано или поздно – в один погожий денек –

узреть суть,

а суть здесь одна – чистое бытие изнутри самого себя.

Назавтра, конечно же, будет тихая поступь сухого горла,

кофейное марево затхлости дыхания,

ловцы вчерашней красоты на отдыхе – лишь запах виски у заспанной раковины.

Мир вокруг – это поэзия,

импровизация всеобщего джазмена,

который не находится, как я раньше думал, где-то на небесах,

а обитает здесь, среди нас, в каждой улыбке, в каждом блике и в каждой душе.

И небеса, и ад – все мы можем сами привнести в свой мир

собственными действиями.

Никто не вправе утверждать,

что существует рай или ад,

пока не увидел все это своими глазами.

Тем не менее мы видим рай и ад в своем мире, в своей жизни каждый день.

Почему бы тогда своими мыслями, побуждениями и поступками не создавать рай в душе и вокруг?

Как хорошо наслаждаться тишиной в гостиной Фрэнка.

Или сидеть у костра в лесочке, наполненном тихими духами,

слушать огненный треск, шипение консервов,

игры ветра на верхушках сосен и трассу

заядлых дальнобойщиков в поисках грузов.

Вадим нахмурился – будет ли кто-то читать такую мешанину слов? И будет ли через пару лет кто-то вообще читать? Он хмыкнул, отпил виски из стакана. Лед уже полностью растворился, и теперь это был виски с водой. Вадим отбросил все мысли о том, будет ли кто-то читать то, что он сейчас выместил на бумагу, и продолжил. Ему нужно было полностью опустошить свой разум, сбросить груз, сублимировать его в черные строчки выдуманного мира: