Табель первокурсницы - страница 21

Лестница загудела от торопливых шагов, я снова перегнулась через перила и встретилась взглядом с поднимающимся Мэрдоком.

– Знаете, что снадобий сегодня не будет? – проговорил самый привлекательный парень курса.

Я быстро выпрямилась, опасаясь, что, если увижу его улыбку, так и буду стоять и пялиться, не в силах вымолвить ни слова. Так было в самый первый день в Магиусе, что дало Дженнет повод для шуток – иногда она не в меру наблюдательна.

Мэрдок… Русые волосы, голубые глаза, уверенный взгляд, улыбка превосходства, широкие плечи, высокий, хотя не такой высокий, как барон Оуэн. Девы, с каких это пор я сравниваю мага с рыцарем? Не знаю и не хочу знать. Сокурсник был красив и в большинстве случаев равнодушен к окружающим, он в равной степени не обращал внимания ни на робкие девичьи улыбки, ни на злые усмешки парней.

Граф Мэрдок Ирс Хоторн происходил из некогда знатного, но сейчас, увы, обедневшего столичного рода. Полагаю, это злило Дженнет сильнее всего, потому что из-за более низкого положения парень не мог претендовать на руку дочери герцога. Вернее, она не могла претендовать на его сильные руки и все остальное – в комплекте. Такой мезальянс не одобрил бы ни ее отец, ни князь, хотя правитель, бывало, и не такие шутки выкидывал. Неженатый князь, надо сказать…

– Почему? – спросила Гэли, отворачиваясь от окна. На ее щеках все еще играл румянец.

– Мне не доложили, мисс Миэр. – Он посмотрел на подругу.

Я встала рядом с ней и выглянула в окно. Пятерка рыцарей передвигалась по полосе препятствий, ныряя под веревками и уклоняясь от ударов подвешенных бревен, один лихо перемахнул через высокую стенку и скрылся из виду. Трое уже сняли рубашки, четвертый тыкал мечом в деревянного болвана, тот остался равнодушным. Глядя на них, я впервые думала не о рельефе мышц, а о том, как им должно быть холодно. И была уверена в одном: Криса среди них нет. Только непонятно – огорчало меня это или радовало.

– Чем заменили? – деловито поинтересовался сверху Отес.

– Фехтованием.

– Не-э-эт, – простонала подруга. – Девы!

Я схватилась за правую руку, которая все еще ныла после упражнений с метателем. Фехтование – не самый любимый предмет.

– Не понимаю, зачем нам это, – пробормотал Оли. – Я владею шпагой, пусть вон девчонок учат. И Ортеса, – не удержался от колкости сокурсник.

– Выскажи претензии милорду Виттерну. Уверен, он с удовольствием выслушает, – ответил Мэрдок и поднялся на ступень выше.

– Точно, – хохотнул Вьер. – А потом еще раз выслушает, и еще. Пока уши не отвалятся.

– Милорда Йена Виттерна срочно вызвали на совет магистров, – спокойно сказал Ортес. – Сам видел.

– Значит, нам заменили не только предмет, но и преподавателя? – спросила Гэли, не сводя взгляда с поднявшегося еще на одну ступень Мэрдока. Парень задумчиво касался тех же книг, что еще недавно смотрели мы.

Раздался отрывистый и какой-то натужный бой часов. Далекий, но вполне различимый. Помню, как в первый раз услышала перезвон, мелодичный, высокий, как стояла, задрав голову, и смотрела на большой круглый белый циферблат, на кованые стрелки, двигающиеся со скрежетом, и не представляла, что в ближайшие годы этот звук будет отмерять часы моей жизни. Первая башня была самой высокой их всех, она почти подпирала небо. Выше нее только острый шпиль Отречения жриц.

– Демоны Разлома, – буркнул Вьер и вернул книгу на место.

Они с Оли стали быстро спускаться вниз, лестница загудела. Ортес, наоборот, побежал вверх, решил вернуться по воздушному переходу и спуститься через третью башню.

Поравнявшийся с окном Мэрдок вдруг спросил:

– Как думаешь, если заменить ограждающее заряд стекло на металл, краска останется внутри? – Он поднял бровь. – Энергия полета погасится…

– Нет, – ответила вместо меня Гэли. – Металл – коэффициент изменяемости три, а у стекла – единица. Преобразование тугого металла займет в три раза больше времени. – Она повернулась ко мне и позвала: – Идем, Иви, неизвестно, кто и сколько нас сегодня заставит махать шпагами.

И я пошла, спиной чувствуя все такой же равнодушный и неподвижный взгляд графа Хоторна. Ему не понравился ответ мисс Миэр, как он называл подругу. Не понравился, потому что был правильным. Все в нашем мире имело коэффициент изменяемости. Степень послушания веществ колебалась от единицы до пятерки. Самые легкие – стекло, бумага, ткани – сами готовы были изменяться. Самые тяжелые – металлы и сплавы, с этими приходилось попотеть. К компонентам с нулевой степенью относили живые организмы, кости, мышцы, ткани… Запретные изменения.