Таежная кровь - страница 14

След человека был недавний. Он прикинул, вспоминая, когда и какая была выпадка снега. Да, позавчера, свистел небольшой ветродуй. Потом погода остановилась. След лыж привален на пять сантиметров. Значит, человек был здесь два дня назад. Вот, дошел до этой кулемы, развернулся и пошел назад.

След широких, таких же, как у него, лыж. По всей вероятности, тоже камусных. Потому что вон там, на горке, он поднимался легко, не скользил назад. Но, может быть, это случайный заплутавший промысловик, попавший в беду, воспользовавшийся его лыжней? Тогда откуда он шел? И почему здесь развернулся и поехал назад? Легкая надежда мелькнула в сознании. Но интуиция бывалого охотника подсказывала другое.

Собравшись с силами, Топ встал, подобрал рукавицы, таяк, быстро зашагал вперед по лыжне. Настойчиво всматривался вперед, пытаясь увидеть долгожданный выход в сторону. Но все напрасно.

Тот, кто вышел по его путику на перевал с Красного ключа, возвращался назад проторенным следом, по его старой лыжне. Или, проще говоря, путиком. От кулемы к капкану, от капкана к низовой ловушке. Все дальше и дальше. Проверяя его самоловы. Вернее, ловушки он уже проверил, когда шел сюда, на перевал. А теперь просто уходил назад, откуда пришел. Первая сотня метров, вторая. Километр, второй. Вот он подходил к кулеме: снял белку. Теперь уже не оставалось сомнения, что по путику прошелся «шакал».

А дальше – больше. Без поворотов, напрямую, в сторону избушки. Как у себя дома. Будто путик был его, а не чужой. Снимая с ловушек все, что попалось за то время, пока Топ был дома. Снимал и вновь настораживал капканы и челаки. Возможно, надеялся, что все останется незамеченным. Но, как не заметить то, что сделано чужими руками?

У каждого охотника свои особенности постановки, как отпечатки пальцев на руках. Кто-то приподнимает сторожок или, наоборот, топит его до самого поскока. Другой промысловик, считая, что надо ловить именно так, излишне приподнимает дуги капкана. Иной выравнивает их на одном уровне с язычком. У каждого «свой почерк». И как не узнать, настораживал ловушки он сам, если разница в постановке отличается как огонь и вода?!

Впрочем, большого улова, как это бывает осенью, не было. Так, может, одна-две белочки. Однако Топ знал, что более существенный «подарок» будет. Там, немного дальше, ближе ко второй избушке, в россыпях и завалах. В низовой кулемке, в которую аскыр охотно идет и в зимнее время года.

В охотничьих «копилках» имеется большое количество способов ловли соболя. Это верховая кулемка, плашка, пришедшие к нам из незапамятных времен от прадедов. Когда «железной собаки», капкана, еще не существовало. А подручный материал, дерево, всегда был под руками. Есть и черканы, петли, силки, подушки, куркавки, пасти. Да и еще множество разных самоловов, какие только был способен изобрести человек, чтобы выжить. Описывать их устройство, доказывать преимущество одного перед другим нецелесообразно. На это уйдет слишком много времени, бумаги. Да и кому это надо? Схемы ловушек подробно описаны в современных охотничьих журналах.

Однако у Топа есть свое изобретение – самолов – придуманный им за годы обустройства путика. Это кулемка с очепом, в которую в непромысловое время года (декабрь, январь, февраль) все же иногда попадаются «полосатые», соболя (в переводе с древнеиндийского языка соболь – «полосатый»). Натаптывая свой путик из конца в конец, Топ долго изучал повадки аскыра.

Много времени и силы ушло. Как говорит мудрая пословица, «что не доходит головой, доделают ноги». Неоднократно прослеживая собольи четки, Топ наконец-то понял, что надо соболю, чтобы он полез в ловушку. Прежде всего – много свободного места перед давком или капканом, чтобы зверек шел смело, не опасаясь каких-то посторонних предметов, как узкая хатка или видимый сторожок под прочным давком.

Существует мнение, и с ним согласны опытные соболятники, что аскыр «знает» устройство капкана, а тем более кулемки. Некоторым соболям все же удается вырваться на свободу из железных челюстей или давка ловушки. Тот аскыр, кто был однажды в капкане, уже никогда не полезет в него. Более того, с генами зверек передает будущему поколению приобретенный опыт самосохранения.