Таежная одиссея - страница 43

Я успел только дернуть из кармана вязки, как был сбит с ног собаками. Они прорвались между нами и принялись терзать врага. Обхватив левой рукой Букета и вцепившись правой в хвост Жулика, я безуспешно пытался оттащить их от рыси. Жизнь зверя исчислялась теперь секундами. Моргунов и Сузев пинками отгоняли собак, но это не помогало. Собаки озверели и вышли из повиновения. На какое-то время мне удалось отогнать их рогаткой, и тогда Сузев, рискуя быть вспоротым когтями зверя, прикрыл его своим телом.

Ничего подобного мы не предполагали — собаки из помощников превратились в помеху. Нужно во что бы то ни стало погасить их неуемную ярость и скорее связать зверя. Взяв рогатку наперевес, я в неменьшей злости зарычал на них и сбил на землю подвернувшегося Жулика и напялил ему на голову свою шапку. Кинувшегося к рыси Букета Моргунов пнул, но тотчас был укушен им за ногу. Свободной рукой Сузев держал за глотку Волгу. Все перепуталось — было непонятно, кого мы ловим,

Перепуганный Жулик перестал подо мною брыкаться, и я побежал приводить в чувство Букета. Наконец собаки несколько успокоились. Рысь истекала кровью. Она сделала последнюю попытку вырваться, когда я вязал ей передние лапы, но Сузев накрыл ей глаза, и она сдалась. Самым опасным и трудным было вязать задние лапы. Как ни остерегался я, все же она неуловимым движением полосонула меня когтями по рукаву, распоров его. Наконец мне удалось связать ей лапы. Намордник повязал Сузев. Теперь рысь была не опасна. Мы оставили ее и уселись прямо на снег.

— Вот же холеры! Чуть не задрали зверя, — сказал Сузев, показывая на собак.

Присмотревшись, мы увидели, что и собакам изрядно досталось в драке. У Волги разодрано ухо. Букет облизывал лапу, а у Жулика кровоточил бок.

— Так дальше дело не пойдет, — сказал Димка, — надо что-то придумать — она, того и гляди, сдохнет.

Рысь действительно впору было штопать и бинтовать. Мы с Димкой собрали разбросанные вещи, положили рысь на одеяло, через связанные концы продернули палку и пошли по распадку. Постепенно к нам возвращались силы и тщеславие. Как бы там ни было — мы несли дикого зверя, пойманного своими руками. Это уже была не какая-то норка!

— Братцы! — закричал вдруг Димка. — А какого лешего я несу на себе кашу? Сничтожить ее?!

Мы подвесили рысь на деревьях и наломали сушняка на костер. Как только каша разогрелась — воздух наполнился таким ароматом, что у нас засосало под ложечкой.

— Навались! — скомандовал Димка. — Волга, Жулик, Букет, — позвал он собак, — получайте, барбосы, вы заработали, — говорил он, отваливая им кашу под нашими протестующими взглядами.

Что для нас был какой-то котелок каши — только раздразнил аппетит, но все равно жизнь была хороша. Хороши были зимняя тайга, тепло костра и упругие толчки крови в мускулах. Казалось, что и пещерного медведя мы могли бы вот так же завернуть в одеяло.

К зимовью добрались перед заходом солнца и сразу перед нами возникла проблема. Оказалось, что нам негде поместить рысь. Оставлять ее на ночь связанной нельзя, у нее могли отмерзнуть лапы. Нарубили кольев и, используя одну стенку зимовья, начали сооружать клетку. Земля промерзла, и колья никак не входили в нее. Мы обтоптали их снегом и полили водой. Верх и середину клетки связали проволокой и на все это накинули сетку. В клетку набросали мха, сухих листьев и сверху накрыли пихтовыми ветками. Работа затянулась далеко затемно, пришлось заканчивать ее при свете костра. Мы устали, были голодны, а тут новая головоломка: как посадить рысь в клетку? Втроем мы бы там не поместились, а лезть туда одному — никого не прельщало. К тому же, связывая ее, я как-то не подумал, что придется и развязывать свои узлы. В конце концов мы затащили рысь в клетку, прижали ее рогатками через колья, и я перерезал вязки. Почувствовав свободу, рысь метнулась в угол и оттуда злобно зарычала.

— Выживет! — махнул рукой Димка.

Собаки, увидев зверя подвижным, полезли было в клетку, но мы отогнали их и, завалив убежище рыси хвоей, ушли в зимовье. Только тогда почувствовали по-настоящему, каким тяжелым выдался для нас день.