Таинственный меч - страница 15

Глеоран снял свой капюшон. Серое лицо, теперь Лебандин видел, что это когда-то было человеком. Широкие скулы, большой нос с горбинкой, маленький рот, широкий подбородок, мощная челюсть, лишь голубые глаза по-прежнему человеческие, хотя Лебандину они в первый раз показались светящимися губительным светом. Страх сказался, по-видимому. Волосы тоже человеческие – объемная грива пепельно-белых волос, которые были забраны назад. Видно, что Глеоран старается сохранять человеческий облик.

– Вот такой я теперь, уже третий год… – горестно изрёк Глеоран. – Волшба меня тоже не берёт, проверял на бывших товарищах…

– А товарищи что говорят? – спросил Бур.

– Ничего не говорят. – ответил Глеоран. – Померли все, когда меня убить решили да на части ингредиенты разобрать… И жена отказалась от меня, детей забрала и уехала в Реттир… И родители отказались от чудища…

– А чего ты не заговорил с нами сразу? – вдруг подумалось Лебандину, котому, честно говоря, на горестную судьбу чудовища было плевать с донжона, но вот затылок болел.

– Траву я алхимическую жевал, для зелья своего. – ответил Глеоран. – На вкус пряная, но вяжет язык. Только шипеть и можешь. Да и заговори я с вами, долго бы вы разговаривали? Я вообще первый момент за татей вас принял.

– Это ещё почему?! – возмутился осмелевший Лебандин. Это десять минут назад за костром сидел Кошмар Наяву, но сейчас перед ним сидит пусть и непонятный, но колдун. А отец велел с колдунами строго, ибо слабину дашь – на шею сядут. – Мы не тати!

– А поди вас разбери. – Глеоран принял из лапы Бурундука ещё один кусок кабанятины. – Соли маловато…

– Я под себя солил. – развёл руками Бур. – Вообще, Лебандин у нас графских кровей. Благородие.

– Благородия на меня первым дело и устраивают охоту. – усмехнулся грустно Глеоран. – Чудище, отродье, умертвие проклятое, грязный выкормыш Злотвари… как там ещё? Изверг, идолище, кикимор…

– Надо бы тебе менять отношение к себе. – покачал мордой Бур. – Не пойдёт так.

– Как ты себе это представляешь? – грустно спросил Глеоран.

– А легко! – оскалился Бур. – От балахона своего избавляйся, плохо люди думают о тех, кто такие одеяния носит. Больше всего уважения вызывает броня. Броня – это значит, что ты опасен, шуток не шутишь, возможно имеешь отношение к власти, достаточно силён, чтобы носить её, а раз ещё носишь, значит отнять у тебя что-то будет проблематично. И ещё, это значит, что ты умеешь решать проблемы. Посох – это признак слабости или скитаний. Либо ходишь слишком много, либо слаб, тут одно из двух. Меч – признак воина. Воинов боятся и уважают везде. Больше боятся, но боязнь намного лучше презрения. Ты вообще как жил эти три года?

Глеоран проглотил кусок кабанятины и расселся поудобнее. Лебандин принял из лап Бура свою порцию.

– Примерно одну зиму пытался вернуть былую жизнь, не хотел верить, что слишком изменился. – начал свой рассказ Глеоран. – Бегал от дружины, не знал, что меня оружием не взять… Выгоняли меня, а я возвращался. Потом узнал, что по мне тризну уже провели, пустую могилу закопали… А через год, тесть бывший жену мою за другого выдал, свадьбу сыграли. Я как увидел, бить его хотел, но с женой столкнулся, в глаза ей посмотрел… Не видела она меня. Чудище поганое видела, но не меня. И тогда я понял, что умер. Для них всех. Ушел. Из города ушел, скитался по лесам, дрался со зверьём за место для жизни, понял потом, что не моё это. Сунулся к коллегам по цеху, приняли меня, угостили, а потом в оковы, да в подземелье… Вот тогда-то у меня и залило глаза кровью. Хожу вот теперь по трактам, ищу торгаша проклятого. Здесь искать бесполезно, думаю в Реттир направиться, там может даже отношение к таким, как я, помягче…

– Люди везде одинаковые. – произнес внезапно для всех Лебандин.

– А ты-то откуда знаешь? – усмехнулся Бур.

– Отец так говорил. – ответил мальчик. – А он в людях разбирался.

– Из того, что я успел узнать, недостаточно хорошо. – сказал на это Бур. – Но он был прав. Люди везде одинаковые, с одинаковыми проблемами и надеждами.

– Так чем мне поможет эта твоя броня и оружие? – вернул тему Глеоран.