Так это было - страница 11

…Генерал Переверткин ходил из угла в угол своего временного штабного кабинета и только из вежливости поддерживал с нами разговор. Ему было не до нас. Бои шли за канал. А сведений не было. Наконец Шатилов позвонил:

— Полк Зинченко зацепился за южный берег. Бои ведет батальон Неустроева. Отличился старший лейтенант Кузьма Гусев.

— Спасибо, — сказал в трубку генерал и, повернувшись к нам, улыбаясь, заметил: — Немного отлегло…

— Вам может показаться, — сказал он, — что полковники и генералы — это сухари, которые хорошо знают свое военное дело и профессионально применяют его на поле боя… Так, что ли?

Не услышав от нас ответа, он продолжал:

— Нет, братцы, не так… Полководец должен творить. Ну, как бы вам сказать, ну, как пианист, что ли, скрипач, или, вернее, как дирижер. В его оркестре все должно согласованно повиноваться палочке… Понимаете? Разница только в том, что дирижер не начнет концерта, если в его оркестре не будет скрипки, или флейты, или тромбона. А вот мы «играем» иной раз без нужных инструментов… А творить надо.

— Не только это отличает вас от дирижера, — сказал Борис Горбатов. Все рассмеялись.

Тем временем стало известно, что полк Зинченко полностью форсировал канал, понес большие потери и был отведен во второй эшелон. Другие полки развивали успех и двигались к берлинскому пригороду Карову.

Комдив Шатилов доносил:

— Перешли берлинскую магистраль… Перед нами Каров.

Спустя несколько часов бои шли уже на улицах пригорода. К ним давно готовились войска, в частности дивизия Шатилова. Пользуясь каждым случаем вынужденного отдыха или так называемой «оперативной паузой», она проводила занятия на тему «Уличный бой в крупном населенном пункте».

Однако как ни сложны и опасны были бои, в германской столице они приобретали особый характер, и не только из-за ожесточенности, но и потому, что улицы, отвоеванные нашими подразделениями и оставленные в тылу, вновь оказывались в руках гитлеровцев, которые теперь уже стреляли в спину. Бывало, что роты и батальоны теряли связь, и командиры могли лишь предполагать, где идет сражение. Появились штурмовые отряды.

Один из таких отрядов оказался в большом сером полуразрушенном здании, верхние этажи которого еще были заняты гитлеровцами, а на лестничных клетках рвались гранаты. Генерал Шатилов стоял на балконе второго этажа маленького коттеджа и в бинокль наблюдал за ходом боя. Это было рискованно, но зато он ясно видел, как, отстреливаясь, уходили гитлеровские солдаты.

В наших войсках, особенно в 8-й гвардейской армии, которой командовал генерал В. Чуйков, немало солдат и офицеров прошли школу уличных боев в Сталинграде. Там впервые были созданы штурмовые отряды. Такие же отряды в других армиях дрались на улицах Кенигсберга, Варшавы, Лодзи, наконец в Кюстрине. Это была последняя репетиция.

И вот теперь снова были созданы штурмовые отряды среди сожженных и разрушенных каменных громад. Столица почти вся уже парализована — все замерло, городской транспорт не работал, даже метро превратилось в убежище не только от английских бомб, но и от советской артиллерии. Нет электрического света, нет газа. Жители спрятались в подвалы.

А бои в предместье Каров становились все ожесточеннее и кровопролитнее.

Мы поехали в расположение полка Зинченко, отведенного во второй эшелон для переформирования и пополнения. Командира полка мы нигде найти не могли, но группа офицеров, окружившая нас, наперебой рассказывала о боях за канал, о героизме многих солдат, о схватке на мосту.

Именно на южном берегу солдаты батальона Неустроева встретились с людьми, которые вырвались из лагеря. Его не успели эвакуировать, а колючая проволока была разбита нашей артиллерией. Сотни советских граждан, поляков, чехов, словаков, венгров, измученных, бледных, со слезами на глазах встречали солдат Советской Армии.

— Они заполнили улицы и задержали наше движение, — сказал Кузьма Гусев. — Всю группу освобожденных отправили на восток, а один из них остался.

Нас познакомили с ним. Это был парень лет 18—19, который сразу же, как только послышались разрывы снарядов в районе лагеря, организовал пленных и повел их на охрану, стоявшую у входа. Схватка была короткой, часовые были обезоружены, перебиты, и пленные вышли на волю под огонь артиллерии. Вожак этой группы, вооруженный немецким автоматом, бросился навстречу отряду Кузьмы Гусева вместе с толпой освобожденных, а затем незаметно для Гусева и для других солдат вместе с ними пошел в атаку на гитлеровцев и стрелял по ним из их же автомата.