Так становятся звёздами. Часть 2 - страница 5

Смешно ведь было думать, что он будет помнить её дольше мгновения. Зачем ему это?

Гаитэ не стала тянуть с выполнением решения. В послеобеденное время, когда слуги суетились, убирая со столов, она знаком велела Катарине приблизиться.

— Сеньорита Калуччо? — с каменным лицом произнесла она. — Хочу сообщить вам, что больше не нуждаюсь в ваших услугах. Вы можете покинуть двор.

— Но, Ваша Светлость, почему меня отсылают? Разве я в чём-то провинилась? — дерзко выставила подбородок опальная фрейлина.

Чёрные глаза с откровенным вызовом смотрела на Гаитэ.

— Вы мне не нравитесь, — сказано было с ледяной учтивостью. — А я хочу видеть при своём дворе лишь приятные мне лица.

Среди фрейлин раздались смешки. Судя по выражению их лиц, не только Гаитэ наглая девица перешла дорогу.

Девушки с интересом наблюдали за перепалкой и явно болели за госпожу, надеясь, что та поставит нахалку на место.

— Не смею вас больше задерживать, — кивнула Гаитэ. — Можете собирать вещи сейчас. Если вам потребуются рекомендательные письма, обратитесь к секретарю. Ему дано распоряжение оформить все надлежащие к случаю бумаги.

Хорошенькое личико фрейлины перекосилось от злости. Она продолжала стоять, с ненавистью глядя на Гаитэ.

— Что-то ещё?

— Его Светлость знает о том, что вы отправляете меня в ссылку?

В зале стало так тихо, что муха пролетит — услышишь.

Гаитэ медленно поднялась со стула на котором сидела и спустилась по ступенькам, приближаясь к зарвавшейся девице.

— Хочешь, чтобы все здесь услышали, за что тебя высылают из дворца? — вскинула она голову, останавливаясь рядом с ненавистной фрейлиной. — Мне не понравилось твоё легкомысленное поведение. Я не одобряю фривольного и безответственного поведения.

— Ваша Светлость…

— Говори — госпожа! — прикрикнула на неё Гаитэ.

Девушка сменилась с лица и опустила голову, но промолчала.

— Сейчас же убирайся, — велела ей Гаитэ.

Девушка продолжала стоять, глядя на Гаитэ с вызовом.

— Ты не поняла? — повысила она голос, теряя терпение. — Вон!

Привыкшие к ровному, даже ласковому, обхождению госпожи, фрейлины затихли, как вспугнутая стая птичек.

Девушка всё ещё ждала, что кто-то вступится, но всё молчали. Ей не оставалось ничего другого, как покинуть зал.

Гаитэ торжествовала. Она чувствовала себя победительницей. Очень приятное чувство.

Недовольное выражение лица Стеллы вновь заставило закипеть в сердце не до конца остывший гнев.

— Судя по всему, вы не одобряете моего поведения, матушка?

— Не одобряю.

— Мне не привыкать. Это обычное положение вещей. Но мне всё же любопытно, что конкретно вызвало ваше неудовольствие?

— Ты нажила себе врага — раз. Показала свою слабость — два. Глупо действовать на эмоциях.

— Глупо, знаю. Но чертовски приятно.

— Осторожнее, Гаитэ. Ты ещё даже не приблизилась к власти, а уже начинаешь злоупотреблять ею.

— Я никому не позволю перейти мне дорогу, матушка. Особенно когда дело касается моих мужчин. Я не могу контролировать Торна, но я могу запугать этих глупых куриц в достаточной мере, чтобы заставить их со мной считаться.

— Вряд ли. Возможно, твоё послание дошло до адресата. А возможно, что и нет, — пожала плечами Стелла, надкусывая пирожное. — Но забавно наблюдать иногда метаморфозы, происходящие с людьми. Пожалуй, самое интересное в мире зрелище.

Намёк матери Гаитэ отлично поняла, и он ей не понравился.

— Что там такое? Что происходит? — поинтересовалась Гаитэ, различив характерные звуки, влетающие в распахнутые окна — бряцание металла, щелчки подков по плитам, громкие голоса.

Подойдя к окну, она увидела въезжающую во двор карету и по гербам узнала экипаж принцессы Эффидель. Рыжая лисичка следовала первой, а её свита, не отставая ни на шаг, двигалась за ней.

Гаитэ была искренне рада визиту новой родственницы.

— Приятно видеть тебя, дорогая, — расцеловала она Эффи в обе щёки. — Очень рада, что ты решилась нанести мне визит.

— Мне было любопытно узнать, как ты устроишься на новом месте, — простодушно заявила Эффи. — Ты, конечно, не в курсе, но всем известно, что хозяин из Торна не самый лучший и дворец, пожалованный ему отцом, несмотря на всё его богатство, пребывает в ужасном запустении.