Такая нежная любовь - страница 9

Затем она вызвала такси, так как пора было встречаться с мужем. Ей не нравилось уезжать вот так одной, даже на короткое расстояние. Она расцеловала своих детишек, отдала последние распоряжения госпоже Тревор, приготавливавшей пирожки с начинкой, и пошла к машине, которая стояла перед оградой дома. Поскольку было еще довольно прохладно, она накинула на плечи пелерину из голубого песца. Шофер принял ее, должно быть, за светскую женщину, отправлявшуюся на шикарный ужин, гак как вел себя с ней с непривычной церемонностью.

Всю дорогу она молчала, погруженная в созерцание деревьев и домов. Солнце садилось, и как всегда Черил ощутила какое-то сожаление при виде уходящего дня, как будто в каком-то смысле уходило что-то из ее жизни. Она знала, что как только наступит ночь, она забудет об этой легкой подавленности, но надо было по-настоящему сильно сконцентрироваться на своей работе, чтобы избежать этого неприятного чувства.

Она для вида закурила сигарету и принялась размышлять о своем утреннем разговоре с Кэтлин. Почему ее потянуло рассказать ей все это? Теперь у ее подруги будет ложное представление о том, что было лишь преходящим, смутным и досадным обстоятельством. Завтра надо будет расставить все по своим местам: она обожала Брюса, и ей никогда не придет в голову покинуть его. Причем она не была создана жить одна, о чем невольно свидетельствовали ее ощущения при мысли взять это такси в отсутствие мужа.

Остановив машину напротив «Ля-Каравелл», она расплатилась и вступила в просторный освещенный зал, где царил неповторимый аромат знаменитой французской кухни. Она попросила услужливого метрдотеля показать столик господина Мандрелла и в конце концов заметила его, уже сидящего вместе со своими гостями.

Брюс издали увидел ее, и трое мужчин встали, когда она подходила к ним. И кровь застыла в жилах Черил: между Джорджем и своим мужем она сразу узнала слишком знакомую фигуру Стефена Фицджеральда.

Охваченная паническим чувством, она старалась не поддаться безрассудному желанию развернуться и сбежать. Это выглядело, как если бы она столкнулась нос к носу с черной пантерой.

У него был всегда одновременно беззаботный и победоносный вид, темные волосы и постоянно настороженный взгляд блестящих, словно сталь, серо-голубых глаз.

Однако Брюс уже протягивал ей руку, брал за талию, нежно целовал в лоб.

— Ну как, дорогая, добралась сюда без особых приключений?

Побледнев, она сделала над собой усилие и ответила на его улыбку и была удивлена тем, что хоть какой-то звук сумела выдавить из своей груди:

— Да…

Она не знала, куда смотреть, ведь надо было одновременно выглядеть непринужденной, любезной и держать дистанцию, чтобы Стефен не мог догадаться о ее чувствах и не начал тут же фантазировать…

Господи! Может быть, это ее собственное воображение распалилось в данный момент? Стефен держался с олимпийским спокойствием, как и обычно. После того как Брюс представил всех друг другу, он подал руку, в улыбке обнажая остренькие зубы.

Он слегка поклонился.

— Приветствую вас.

В его голосе не было ни малейшей иронической интонации. Еще немного, и она бы подумала, что он не узнал ее. Но это было невозможно, он непременно тоже должен был быть ошеломлен, как и она, если только ему не удалось заранее узнать, кто она такая. Однако нет, на то не было никаких оснований: у Брюса не было се фотокарточки, чтобы показать, а она уже больше не носила свою девичью фамилию.

Таким образом они, по сути, обнаружили друг друга в одно и то же время, будучи вовлеченными волею самого непредвиденного случая в предвыборную кампанию, которая грозила растянуться весьма надолго и означала беспрестанное вторжение в их личную жизнь.

Нет, это было невозможно… А он-то смотрел на нее, как будто только что впервые знакомился с нею! В каком-то смысле она должна была бы испытывать от этого некоторое облегчение, но вместе с тем ее сердце разрывалось от сильного гнева.

Они сели все четверо, и она оказалась сидящей напротив Стефена, практически вынужденная смотреть на него весь вечер. Брюс хотел знать ее мнение об этом потенциальном кандидате, так что он сделал это, наверное, нарочно.