Талифа-куми - страница 3

— Динозавр? — захохотала Эльвира.

— Ага. Точнее — плезиозавр.

— А породу-то как установили?

— Так эти рыбаки и определили. Они же хоть и творческая, но все-таки интеллигенция. Ну и вот, высунул плезиозавр голову из воды, посмотрел вокруг, обматерил рыболовов и «погрузился в пучины Карагая», как выразились они в своем заявлении...

Журналистка поперхнулась кофе:

— Они и заяву в полицию накатали?!

— А откуда иначе я про это знаю? Хотите, я вам копию дам? На статью хватит.

Эльвира отставила чашку с кофе, упрямо качнула головой и сказала:

— Нет, Сергей Викторович. Я хочу историю, в которой участвовали лично вы. Понимаете? Не мифологическую, не зоологическую и не алкоголическую, а детективную.

И мило улыбнулась.

Журавленко улыбнулся в ответ, залез рукой в карман джинсов, достал пачку сигарет.

— Ответьте мне на несколько вопросов, Эля. — Он щелкнул зажигалкой, затянулся, выпустил облачко ароматного дыма. — И если мне понравятся ваши ответы, то дальше вопросы будете задавать только вы.

— То есть тогда вы расскажете?.. — Девушка подалась вперед.

— Угу, — кивнул Журавленко.

— Я так и знала, что у вас имеется какая-то загадочная история! — победно заявила Эльвира и решительно тряхнула головой. — Задавайте ваши вопросы!

— Почему люди так любят всякие таинственные истории?

— Ну, это просто. Потому, что в таинственных историях есть загадка.

— Верно. А сейчас вопрос посложнее. Сколько тайн должно быть в истории, чтобы эта история понравилась вашему читателю?

— Это тоже просто, Сергей Викторович. Если история короткая, то тайна должна быть только одна. А все остальное в истории должно быть читателю ясно и понятно.

— А почему?

— Чтобы, отталкиваясь от ясного и понятного в рассказе, читатель попробовал сам разгадать тайну. Иначе ему будет скучно.

— Опять верно.

— Вот видите, Сергей Викторович, какая я умница! — Эльвира достала диктофон и положила на столик. — Я прошла экзамен?

Журавленко посерьезнел, и лицо его как будто напряглось. Не наморщилось, не окаменело, а именно напряглось.

— Прошли, — сказал он. — Сейчас я закажу нам еще кофе и расскажу одну историю. Но, Эля, это будет очень скучная история. Потому что в ней не одна, а много тайн. Собственно, в ней вообще не будет ничего, кроме тайн и темных пятен. И чем дальше, тем больше. Ни одной разгадки, ни одной зацепки, ни одного намека, ничего даже полупонятного.

— Она произошла с вами?

— Да. Это из моей практики. Так мне рассказывать?

В ответ Эльвира щелкнула кнопкой диктофона.

2.

— Это произошло недавно, летом две тысячи двадцатого года, — начал Журавленко. — И началось все у подножия вон той горы, на которую вы, Эля, только что показывали... — Он немного помолчал и добавил: — А может быть, началось в этом кафе и за этим же столиком, где мы сейчас сидим. Позже поймете, почему я так думаю, а пока это неважно.

В тот день мой сотрудник, Семен Корнилов, отправился разбираться с одним происшествием, случившимся на Афонином лугу, что километрах в пяти от этой горы. Лугов, пригодных для сельского хозяйства, у нас тут, в связи с особенностями местности, очень немного, потому за этот Афонин луг шла постоянная борьба между одним фермерским хозяйством и соседним колхозом. Ну а накануне фермеры этот луг у колхозников выиграли...

— В суде?

— Зачем в суде? Прям там, на лугу, и выиграли. Они, видите ли, с помповиками приехали, а колхозники — только с дрекольем. Вот я и направил туда Семена с задачей разобраться и объяснить доходчиво и наглядно местному контингенту дозволенные способы борьбы за собственность. Как он выполнил эту задачу, я вам рассказывать не буду, к нашей истории это отношения не имеет. А только возвращался в город Семен уже под вечер.

Если судить по его рапорту, он примерно в восемнадцать тридцать, проезжая мимо леска у подножия горы, решил остановиться и набрать в лесу своим детям земляники, которая уродилась в тот год на диво. Вот, значит, останавливает он полицейскую «ниву», выходит из нее, прихватив пакет, и идет в лес...

Журавленко закурил.

— Он в рапорте написал, что заметил-то ее не сразу. Одежда у нее для зеленой полянки, можно сказать, маскировочную окраску имела. Минут, наверное, через десять только ее увидел...