Таллинский дневник - страница 6

Разговор был тревожным, велся осторожно. Дебелов не хотел казаться паникером. Он был человеком очень храбрым.

Это была наша последняя встреча в Ленинграде, недели за две до начала войны. Недостроенный крейсер остался в Ленинграде. Вместо восьми орудий главного калибра на нем было установлено четыре. Причем одно из них разорвалось, ибо имело скрытый брак — глубокую раковину, тщательно закрашенную перед отправкой в нашу страну. Крейсер стоял в ленинградском торговом порту в Лесной гавани и оттуда вел огонь по врагу в район Стрельны — Урицка. Врагу удалось его потопить. Потом усилиями моряков и специалистов Балтийского завода, во главе с известным кораблестроителем Анатолием Степановичем Монаховым (он был до войны строителем крейсера «Киров») «Петропавловск» был поднят, вступил в боевой строй и в январе 1944 года снова открыл огонь по немецким войскам.

Вот такие детали видятся мне, когда я вспоминаю довоенную обстановку на Балтике.

С чего она начинается? У многих с малолетства появляется тяга к морю и кораблям. Как же случилось, что и меня еще в юности судьба свела с балтийскими морями? Теперь, на склоне лет, я думаю, что этому помогло? Книги, прочитанные в детстве? Кинофильмы, виденные еще в немом кино? Или проникновенные слова И. А. Гончарова, которые памятны каждому мальчишке, прочитавшему «Фрегат „Паллада“»: «Но не знать петербургскому жителю, что такое палуба, мачта, реи, трюм, трап, где корма, где нос, главные части и принадлежности корабля, — не совсем позволительно, когда под боком стоит флот…»?

Вероятно, и то, и другое, и третье. Но сказать по совести, больше всего — сами люди флота, военные моряки, с которыми мне посчастливилось встретиться и сдружиться еще в мои школьные годы.

В домашнем архиве я как-то раз неожиданно обнаружил старую, почти выцветшую фотографию. На ней хоть с трудом, но все-таки можно различить военных моряков во всей форме, и среди них… Кого бы вы думали? Аркадия Райкина в свитере, кургузом черном пиджачке и наползающей на лоб кепочке. Тут же и сам автор этих строк в юнгштурмовке с портупеей через плечо, как одевались в конце двадцатых годов многие из нас в знак солидарности с немецкими братьями по классу — ротфронтовцами.

В те далекие годы и Аркадий Райкин, еще не успевший поступить в театральный институт, но уже блиставший в школьных спектаклях, и я учились в Ленинграде, в 23-й школе на Фонтанке у Чернышева мостика (в бывшем Петровском училище). Общественные организации школы выделили нас уполномоченными по шефству над эсминцем «Ленин» Краснознаменного Балтийского флота.

Вот и вышло так, что к морякам в первый раз я поехал вместе с Райкиным. В Кронштадт нас пригласили как шефов на большой революционный праздник. То ли праздновалась годовщина Октябрьской революции, то ли отмечался День Красной Армии и Военно-Морского Флота, во всяком случае, запомнилось, что зима уже вступила в свои права.

Поездом мы приехали в Ораниенбаум. Перед нашими глазами открылась бескрайняя белая гладь залива. Небольшой буксир, доставлявший пассажиров в Кронштадт обычно в полчаса, как на грех застрял во льдах на половине пути, и пассажиры, что называется, пешим ходом едва добрались назад до Ораниенбаума.

Надежда на переправу рухнула. Мы с Аркадием приуныли. Но, на наше счастье, нашлись моряки-попутчики. Один из них, узнав, кто мы такие и зачем направляемся в Кронштадт, рассеял наше уныние и уверенно пообещал:

— Не беспокойтесь, ребята, мы вас целехонькими доставим по назначению!

Он исчез на короткое время, затем вернулся и повел нас к берегу, где стояли широкие сани-розвальни, в которые была впряжена неказистая лошадка. Так выглядел более полувека назад персональный транспорт какого-то флотского начальства. Командир высокого ранга дружелюбно пригласил: «Садитесь!» Зарывшись в мягкое сено и сверху укрывшись тулупами, мы без всяких приключений добрались до Кронштадта.

Прошло более полувека, но не забыть теплый и дружественный прием, оказанный командирами и краснофлотцами эсминца «Ленин» двум ничем не примечательным ленинградским школьникам! За ужином мы впервые узнали, что такое хваленый флотский харч, всласть выспались на койках в кубрике. А на другой день участвовали в торжественной части праздника и стали свидетелями концерта краснофлотской художественной самодеятельности.