Там, где мы вместе - страница 6

– Ну что старшина, – отловил я Петровича, – пойдем, посмотрим, что мы нахомячили.

– И то верно, – обрадовался он возможности заняться любимым делом всех хозяйственных военных по перетряхиванию имущества, особенно чужого, – негоже вещам без дела лежать. Я только пару бойцов в помощь возьму.

– Хорошо. Я тебя возле прицепа жду.

Основная часть всего нашего барахла, включая трофеи, хранилась в прицепе, вывезенном с аэродрома под Минском, еще в первые дни войны. Все дефицитные запчасти, резина и прочее, включая обмундирование и парашюты, кроме немецких, растащили почти сразу после нашего выхода к штабу ВВС еще два месяца назад. Продовольствие, большая часть захваченного вооружения и боеприпасов ушли на оснащение групп, посылаемых во вражеский тыл. Предстояло узнать, что же у нас осталось. Ни чего сверхъестественного я не ждал. Контейнеры были стандартные: длина полтора метра, высота и ширина по 40 сантиметров. По инструкции, масса упакованного контейнера не должна превышать 120 килограмм, что бы его могли уверенно нести четыре десантника. Для удобства переноски имелось несколько брезентовых ручек, а при наличии нормальной дороги его можно было катить на двух обрезиненных колесиках, удерживая за металлическую Т-образную откидную ручку. Почти как у современных чемоданов. Что бы контейнер не развалился от удара о землю, он имел ребра жесткости, а на торцевой стенке, противоположной креплению строп парашюта, металлическую сминаемую амортизационную систему в виде тонкостенной гофрированной трубы. И по внешнему виду напоминал авиабомбу.

По утвержденным нормативам, которые нам доводились на занятиях в академии, на десантный взвод (командир, два зама и 40 бойцов) полагалось 14 контейнеров, в которых сбрасывалось все основное вооружение (заряженные винтовки, легкие или станковые пулеметы), боеприпасы, взрывчатка и медикаменты. При себе солдаты, предназначенные для выброски на парашютах, имели только личное оружие, как правило, пистолет «Парабеллум», 180 патронов к нему, 2 ручные гранаты, подсумки с винтовочными патронами и нож. Командир, его замы и начальники 3-х отделений, получали автоматическое оружие.

Это было связано с техникой прыжка на немецком парашюте. При разработке данного средства десантирования за основу была принята итальянская модель «Сальваторе», в которой стренги парашюта сходились в одной точке и от нее V-образной тесьмой крепились к поясу на талии парашютиста двумя полукольцами. Стропы такого парашюта собирались в пучок не над плечами, как у всех нормальных людей, а на спине. Неприятным следствием такой конструкции являлось то, что парашютист повисал на стропах в нелепом наклонном положении лицом к земле. Поэтому немецкие десантники выпрыгивали из самолета «рыбкой», то есть вниз головой и только после раскрытия парашюта поворачивались в положение вниз ногами. Понятно, что при таком прыжке много на себя не навесишь, иначе запросто сломаешь позвоночник. Единственным плюсом такого десантирования, была возможность прыгать с очень низких высот всего в сотню метров. Но даже при такой высоте разброс грузовых контейнеров получался приличным, и если десанту предстояло сразу вступить в бой, то против дальнобойных винтовок они становились бессильны.

Наши парашюты и техника десантирования позволяли не только прыгать полностью экипированными, но и брать дополнительную нагрузку. Часто грузовой мешок привязывался к поясу или ноге на длинном фале, что кроме прочего помогало при посадке быстрее погасить купол. А для отдельно сбрасываемых контейнеров, наши инженеры еще в середине тридцатых годов, после долгих мучений, умудрились сделать купола из марли на вес от 30 до 160 килограмм. По размерам они были больше, зато стоили очень дешево, правда и были одноразовыми.

– Вот криворукий. Куда же ты брезент-то тянешь? – возмущался старшина на приведенных помощников. – Шнур сначала ослабь, а потом уже вверх поднимай. Откуда вас таких бестолковых понабрали только.

Бойцы понимали, что старшина ругается для порядка, и внимание на его ворчание особенно не обращали, споро освобождая кузов от закрепленного сверху тента. Затем под его же руководством расстелили брезент рядом и стали выгружать через высокий борт различное имущество. Я специально подобрал время, когда в лагере было меньше всего народа, но зевак все равно собралось достаточно. Тут и наряд и разные больные-хромые, и просто ошивающиеся без дела. Оказалось, что даже при плотном расписании и строгой дисциплине находятся «сачки» отлынивающие от занятий. Пришлось их разогнать, сделав в памяти зарубочку разобраться с ними после.