Там, где течет Иравади - страница 23

В Таунгджи находится белоснежное здание госпиталя, оборудованного по последнему слову медицинской техники. Его построили и подарили Бирме советские люди. Теперь имя советского человека поминают добром в Шанских горах. Сюда, в госпиталь, добираются люди из самых глухих углов Шанского государства и получают эффективную помощь советских и бирманских врачей. Падаунги, которые за пилюлю аспирина должны были неделю работать на опийном поле, теперь лечатся бесплатно. Слава о добрых делах советской больницы расходится из Таунгджи все дальше.

…Шанские горы, синие, лесистые. Приветливые долины с блюдцами озер и змейками-речками, с зеленожелтыми лоскутками созревающего риса и бамбуковыми домиками. Воздух чистый и вкусный, как вода из горного источника. Там и сям в прозрачное небо, глубокое и синее, поднимаются столбики дыма. Нет, это не дымы походных костров. Это местные крестьяне ^выжигают в лесу участки поля под посев риса или пшеницы, чтобы через год-два бросить их и выжечь новые. Таково Шанское государство, автономная единица Бирманского Союза.

В холмистой долине стремительной Салуин, на юге Шанского нагорья, живет племя падаунгов, т. е. «длинношеих». Такое название они получили потому, что женщины этого племени искусственно удлиняют себе шею.

Только к вечеру мы подъехали к деревне падаунгов. Машину оставили в небольшой рощице у подножия горы, а сами стали карабкаться вверх по крутой тропинке, торопясь не отстать от клонившегося к горизонту солнца. Там, у округлой зеленой вершины, прилепилось селение. Маунг Тейн неожиданно вскрикнул и отпрянул назад. Я испугался: неужели его укусила змея?

«Пустяки, ничего страшного», — успокоил он меня. Маунг Тейн опустился на колени и осторожно разгреб сухую траву и опавшие листья. Под ними в несколько рядов торчали длинные, острые, как шилья, палочки. Он выдернул из земли одну и показал мне. Это был бамбук, заостренный и закаленный на огне до твердости стали. Зарубки на заостренной части делали его похожим на жало. Такой колышек способен пронзить даже обутую в сапог ногу насквозь. Чтобы освободиться от такого жала, пострадавший должен ножом отрезать бамбук и продернуть его, как иглу, через ступню ноги. Некоторые колышки были смазаны ядом. Миновали еще две такие «заминированные» западни и уже в темноте подошли к воротам. После долгих переговоров стражи впустили нас, объяснив, что и замаскированные колышки и запертые ворота — меры предосторожности против ночных набегов орудовавших в то время здесь банд. Ночь провели в бамбуковом домике, устроившись на циновках, расстеленных прямо на полу.

Проснулся я от резкого петушиного крика, который раздался под самым моим ухом. Где-то близко ему ответил другой горластый голос, и пошла перекатываться перекличка петухов, возвестивших начало нового дня. Послышался отдаленный говор людей. И вся эта утренняя музыка пробуждавшегося селения живо напомнила русскую деревню. Я выскочил на деревянный помост, возвышавшийся над землей. Из-под него выходили белые куры, и петух, разбудивший меня, важно наблюдал за порядком. Но иллюзия быстро рассеялась. Вдоль единственной утрамбованной улицы стояли бамбуковые домики на метровых сваях, косматились крыши из пальмовых листьев, вился дымок от домашних очагов. Необычно выглядели две женщины, приближавшиеся ко мне. Их длинные шеи были унизаны несколькими рядами медных спиралей. Такие же спирали были у них на ногах — от щиколоток до колен. Женщины ловко спустились по крутым извилистым тропинкам вниз и споро, весело приступили к работе. Они жали серпами рис и, переговариваясь, смеялись, обнажая зубы и рот, покрасневшие от бетеля.

У племени падаунгов издавна существовал такой обычай: когда девочке исполняется пять лет, ей надевают на шею кольцо. Это совершается в торжественной обстановке. На празднество собираются все родственники и друзья. Для такого случая выставляется самое любимое угощение — копченая кабанина, запиваемая рисовым пивом «фей». После сытной трапезы девочку усаживают перед родным домом, а мать приносит заранее заготовленный рулон медной проволоки. Знахарка с одного взгляда определяет отрезок, нужный для первой спирали. Во время надевания украшения мать стоит позади дочери и тянет ее за голову, приподнимая подбородок. Ребенок, гордый от всеобщего внимания, мужественно переносит первую боль и нередко даже отказывается от подушечек, которые подкладываются под подбородок и у основания шеи между медью и кожей. Вначале девочке трудно спать и особенно есть, но затем все лишения забываются при виде преподнесенных ей подарков. Если семья достаточно богата, то ребенку одновременно надевают первые спирали и на и