Там, где течет Иравади - страница 8

Режим Иравади муссонного типа, т. е. в сезон дождей уровень воды в реке резко повышается. В сухой сезон с октября по апрель ее уровень падает на девять — одиннадцать метров. Вследствие этого от Мьичины до устья в русле Иравади образуются временные острова, а по ее берегам оголяются плодородные илистые почвы. Крестьяне с успехом используют эти земли под посевы кукурузы, картофеля, табака, конопли, гороха и других сельскохозяйственных культур.

Однако Иравади приносит людям не только «божественные дары», но доставляет и тревоги. Каждый год в сезон дождей Иравади выходит из берегов, размывает их и затопляет обширные площади полей. Защитные сооружения созданы лишь в районе Дельты, где возведено несколько дамб.

От самых верховьев и до моря берега Иравади усыпаны селениями. Район Чаусхе называют родиной риса, там до сих пор служит людям оросительная система, сооруженная древними бирманцами. На Иравади строились столицы Паган, Проме, Мандалай, находится на ее рукаве нынешняя столица Бирмы Рангун. Иравади несет свои воды мимо нефтепромыслов Енанджаунг, городов Минхла, Минбу и Магуэ. Близ Хензада река разветвляется на многочисленные рукава и протоки ее образуют огромную дельту.

Восточнее Иравади протекает река Ситаунг. Она значительно уступает своей сестре. Река быстро мелеет: частью разбирается на орошение, частью вода испаряется под жарким тропическим солнцем.

Долины Иравади и Ситаунга составляют Центральную низменность Бирмы — основную часть страны, ее ядро. Здесь речными наносами образовались плодородные почвы, самые лучшие в стране, здесь проживает подавляющее большинство двадцатичетырехмиллионного населения государства, здесь осели и бирманцы — наиболее многочисленная нация Бирманского Союза, составляющая три четверти всех жителей страны. Следующая наша поездка состоялась в этот обетованный край.

Солнце вот-вот выплывет из-за горизонта, а мы уже в пути. Черная лента шоссе разматывается в бесконечную даль. Поля, перелески, поля… Чем-то родным, давно знакомым веет от этой картины. Что-то напоминающее нашу русскую сторонушку: бесконечная, волнующаяся морем колосьев равнина, стаи коршунов в высоком безоблачном небе и белые капустницы над зелеными лугами. Но эти милые сердцу штрихи затираются вдруг непривычными мазками. Вот джип резко тормозит, и я тычусь носом в ветровое стекло. Впереди поперек шоссе растянулась огромная толстая змея. Шофер, индиец Купал, суеверен. В дороге он боится пролить кровь какого-либо живого существа и теперь гудит. Змея нехотя сползает с теплого асфальта — путь свободен. Вдруг из-под колес пружиной взвивается вверх черная змейка, разинув на нас шипящую пасть. Я сразу прихожу в себя.

Навстречу бегут заросли мясистых кактусов и изящного аркообразного бамбука. Зеленые бананы распростерли огромные листья, нехотя расступаются исполинские манго и хлопчатые деревья, приветливо покачивают своими веерами красавицы пальмы. Горбатые быки — бантенги и темно-серые буйволы, у которых громадные, почти смыкающиеся по эллипсу рога закинуты назад, голубые вороны, обилие цапель и журавлей, дома на высоких сваях, косматые деревни, обнесенные живыми оградами из кактусов и колючего кустарника, зеленые рощи, опутанные лианами, — все это для нас так необычно…

Чем выше солнце, тем оживленнее дорога. У обочин огромные птицы разделывают трупы павших животных. Они не обращают никакого внимания на проносящиеся мимо машины. А вдали на деревьях сидят уже насытившиеся их товарищи. Они широко развернули полутораметровые крылья для просушки — вчера прошел дождь. Это грифы-стервятники, отвратительные на вид птицы. Огромные, в метр-полтора высотой, с мутными взглядами и мощными хищными клювами выжидают они добычу у обочины дороги или в поле; лениво переваливаясь с ноги на ногу, переходят с места на место. Грифы вместе с собаками и воронами, которых водится здесь неимоверное количество, выполняют роль как бы добровольных санитаров.

Все больше появляется джипов, допотопных грузовиков и автобусов, до отказа набитых людьми. Вот прошел грузовик, со всех сторон облепленный пассажирами: кузов заполнен в три этажа, некоторые сидят на капоте, другие висят на подножке, чудом удерживаясь. А что же делать: ехать нужно, а транспорта не хватает.