Там, за синими морями… - страница 19
Лика с ужасом смотрела на нее.
– Этого не может быть!
– Может! Ты знаешь, как у нас относятся к клейменым?! Любой может сделать с тобой все, что захочет. Кто тебя защитит?
– Таш защитит! – после минутного раздумья уверенно заявила Лика. – Он не позволит, чтобы с его рабыней так поступили!
– Это верно, – вынуждена была согласиться Дорминда. – Пока он жив, тебя вряд ли кто-нибудь рискнет тронуть. Даже клейма он тебе, скорее всего, не даст поставить. Не найдется в Закорючке такого придурка, кто побежит на тебя доносить. Но жизнь изгоя, особенно у такого, как Таш, всегда висит на волоске. Если с ним что-нибудь случится, то в тот же день у тебя будет красоваться клеймо, и даже не надейся, что эти добрые люди, которые сейчас тебе улыбаются, хоть чем-то помогут тебе! А что будет с твоими детьми, ты подумала? Я ведь тебе уже обо всем рассказывала, чем ты меня слушала, Лика?
Лика потрясенно молчала. Она даже не предполагала, что все, что Дорминда рассказывала про изгоев, может иметь к ней отношение. Наконец она заговорила, но спросила совсем не то, что ожидала Дорминда.
– А чем Таш отличается от других изгоев? Ты сказала, что он особенный.
Дорминда вздохнула.
– Он страшный человек, доченька! Все про то знают. У них целая банда изгоев, и они много чем заправляют здесь, в Олгене. А он там не последний человек.
– Дорминда, это неправда, я не верю!
– Уж поверь! Ты помнишь Какона?
– Какого? У которого Таш меня купил?
– Да, его. Ты знаешь, что с ним случилось?
Лика пожала плечами.
– Таш сказал, что он умер. Но, ты знаешь, после всего, что он со мной сделал, мне как-то все равно, как именно это произошло!
– А зря. Могла бы и поинтересоваться. Ему в тот же день свернули шею.
– Ну и что! Мало ли кто мог это сделать. Не обязательно же Таш!
– Вот глупая! Да об этом всем давно известно! Наши местные это сами видели.
– Что, видели, как убивал?
– Да. Этот Какон не из наших был, так, приезжий какой-то. Они после торговли с рынка уходить не стали, прямо там шатры поставили, чтобы заночевать. Кое-кто из наших с ними вместе там пил. А после обеда к ним пожаловал Таш. Отозвал Какона в сторонку, о чем-то с ним поговорил, а потом раз – и свернул ему шею. Тот даже не пикнул.
– О богиня! А те, кто там был? Они не погнались за ним?
– Погнались? Ты что, смеешься? Да они все обделались от страха! Твой Таш ведь не из тех, кто убегает. Он подошел к ним, спросил, не хочет ли ему кто отомстить за Какона, желающих не нашлось, и он ушел.
– А потом пришел домой и всю ночь просидел у моей кровати, – с некоторым вызовом напомнила Лика. Потом немного подумала и добавила: – Нет, Дорминда, ты как хочешь, а я не могу его осуждать. Раз он этого поганца Какона убил, значит, так было нужно. А вот ты скажи мне, только честно, кто еще отнесся бы ко мне так, как он? Когда я была у Какона, я готова была пойти на что угодно, даже на смерть, лишь бы получить свободу. А рядом с Ташем я даже рабыней себя не чувствую! Он относится ко мне как... как... как к сестре, вот!
– Как к сестре, говоришь? – с непонятным выражением переспросила Дорминда. – Ну что ж, тогда одевайся, я покажу тебе, какая жизнь тебя ждет рядом с таким... братом. В храме вчера как раз объявляли, что сегодня будут клеймить. Вот и посмотришь.
Бросив на плите наполовину приготовленный обед, они торопливо оделись, причем Дорминда все время подгоняла Лику, и поспешили на храмовую площадь. Действо еще не началось, но народу столпилось уже немало. Несколько небольших групп, в которых преобладали плачущие женщины, держались ближе к помосту.
– Родственники! – неодобрительно поджала губы Дорминда. – Попрощаться пришли! Можно подумать, после суда не напрощались!
– Попрощаться? – машинально переспросила Лика, наблюдая за выплескивающимся из глаз родственников горем. – Разве кого-то будут казнить?
– Ну что ты, глупая, казнь – дело серьезное! Нет, этих только заклеймят, но они для всех все равно что умрут.
– Почему?
– Потому что это грех, общаться с клеймеными!
Глаза у Лики чуть не выпрыгнули из орбит.
– Но ведь ты же общаешься с Ташем! Даже работаешь на него! Значит, ты тоже грешишь!