Там, за зеленой звездой - страница 5

Когда первые земляне появились на Роке, горги ни в чем не препятствовали им — и в то же время не особо-то помогали.

— Ребята, все классно, мы не против, чтобы вы копались в нашей планете, но мы-то тут при чем? — говорили горги землянам. — У вас — свои проблемы, у нас — свои.

Промышленные корпорации быстро поняли, что добывать что-нибудь на Роке — себе дороже. Есть и уран, и золото, и много чего еще. Но, пока до этого 'еще' доберешься, рискуешь получить тот самый пресловутый «кирпич на голову». Очень рискуешь… К тому же у корпораций не нашлось ничего, чтобы вызвало у рокианцев желание завязать торговые отношения. В общем, Рок теперь интересует только ученых. С его правительством подписали стандартное межрасовое соглашение, и о планете забыли. Тем более, что сами горги путешествовать тоже не рвутся.

Поэтому в Школе Космической Стражи начался переполох, когда среди волонтеров-первокурсников оказался молодой рокианец. Он не скрывал, что отправился в Космос с исследовательскими целями:

— Старейшины решили, что мы недостаточно знаем мировоззрение землян. Многое до сих пор скрыто от нас. Они думают, что легче всего изучать природу разумных в тот момент, когда нарушаются общепринятые законы. Конфликт ярче высвечивает обе стороны. Поэтому я хочу на какое-то время стать вашим Стражем Порядка, — заявил он на собеседовании.

Если бы не неистребимый пацифизм Белой Фиалки, он мог бы стать идеальным солдатом. Эта бронированная громадина выполняла все нормативы с такой легкостью, что преподаватели в конце концов перестали занимать его время физподготовкой и предоставили возможность вместо тренировок изучать историю Земли. Потом Белая Фиалка оказался в моей антитеррористической группе. В бою он старался никого не убивать — просто ломился вперед с ревом, от которого с потолка сыпались листы обшивки. Отвлекал на себя внимание, прикрывая остальную группу. Он так и не научился стрелять без раздумий. Хоть тысячу раз ему объясняли: террористы не останавливаются ни перед чем. Для них чужая жизнь — тьфу, досадное препятствие на пути к цели. Но отвращение к убийству — основа культуры Рока. Слишком часто там гибнут разумные, чтобы им еще воевать друг с другом. Однако террористы, как правило, этого не знали. Поэтому, завидев монстра, пугались настолько, что переставали оказывать сопротивление.

Мы с Фиалкой быстро подружились. Горги — телепаты. Мало кто может похвастаться, что у него был друг, который понимает даже то, что сам не можешь выразить словами. Это… В общем, это — такое ощущение… Вот видите, я не знаю, как это объяснить. А Фиалка бы просто сказал: 'Не грузись, я понял'.

Когда горг решил вернуться домой, я долго не мог найти себе места. Мир стал чужим. Казалось, что вокруг меня вырос колпак силового поля, сквозь который ни до кого не докричаться…

Правда, первое время, пока Фиалка был новичком, с ним было сложно общаться. Словно с глухонемыми разговариваешь. Основа языка Рока — жест. Смысл имеют не только положение рук или наклон головы, но и помахивания хвостом. За пять лет я, в связи с отсутствием у меня хвоста, освоил лишь несколько самых простых 'выражений'. И еще научился, как он говорит, 'внимать'. Воспринимать его мысли, четко произнесенные в уме.

Фиалка знает десяток земных языков, но его глотка не способна произнести что-либо членораздельно. Ведь к «аудио-каналу» рокианцы обращаются только тогда, когда нужно кого-то окликнуть. Звуки, издаваемые при этом… В общем, именно из-за воплей Фиалки я сегодня проснулся в холодном поту.

В довершение описания всех странностей этого народа нужно добавить, что у горгов тончайшее обоняние. Даже личные имена у них — это запахи, испускаемые специальными железами на кончике хвоста. Потому-то мой друг и носит такое имя: его личный «аромо-код» напоминает вонь дешевого одеколона.

Когда я вышел из санитарного отсека, Фиалка изогнулся в ритуальной позе:

— Память о нашей последней встрече все эти годы я ощущал как тепло летнего полдня, хранимое в моей груди, когда вокруг — зимняя стужа.

Не уверен, что это — точный перевод пантомимы на общепонятный язык. Но мне всегда казалось, что замысловатые «па» традиционных рокианских поз аналогичны цветистым фразам из старых японских романов. Когда Фиалка хочет сказать что-то по-простому, движения его скупы и точны.