Тамерлан. Потрясатель вселенной - страница 14

Алджай была связующей нитью между братом и мужем. Она – достойная внучка Созидателя Эмиров – могла сохранять веселый и приветливый нрав в критической обстановке. Никогда не жалуясь на невзгоды, она умела выводить Тимура из мрачного расположения духа.

Вчетвером – Хусейна сопровождала одна из его жен, Дильшад-ага, отличавшаяся незаурядной красотой, – они обсуждали ситуацию во время стоянки у колодца, где произошла их встреча. Тимур и Хусейн располагали теперь шестьюдесятью всадниками. Они решили продолжать движение на запад, чтобы выйти к караванным путям и большим городам у Хорезмского (ныне Аральского) моря.

Тимур повел спутников в Хиву, правитель которой узнал о приближении нежданных гостей. Он был более чем настроен ограбить пришельцев и затем передать их монголам. Останавливаться в городе беглецам было небезопасно, и они направились в пустыню. Несколько сот всадников во главе с самим правителем Хивы пустились в погоню за беглецами.

Достигнув верхней кромки горного хребта, Тимур и Хусейн повернули в направлении хиванцев, несмотря на то что те располагали численным превосходством. Своим маневром беглецы озадачили преследователей. Далее произошла одна из ожесточенных стычек сторон, в которых тюркские воины чувствовали себя в родной стихии. Они держали свои небольшие круглые щиты высоко на предплечье. Их тугие луки двойного изгиба посылали в противников стрелы со стальными наконечниками с такой скоростью и силой, что пробивали кольчуги. Эти воины, хорошо владевшие луком с любой из рук, с одинаковой легкостью посылали стрелы впереди и позади себя.

Они хранили свои луки в открытых чехлах, помещенных у одного бедра, а стрелы в колчанах – у другого. Прочность луков нередко усиливалась железными и роговыми накладками, их дальность стрельбы и эффективность соответствовали характеристикам английского длинного лука того времени. С таким вооружением тюркские воины были не менее грозны, чем более поздняя кавалерия, вооруженная револьверами, существовавшая три поколения назад. Натягивая тетиву лука со стрелой единым движением, они могли стрелять очень быстро и часто, практически не останавливаясь, как это происходило при перезарядке револьверов. Фактически чехол для лука соответствовал современной кобуре, а металлические манжеты на предплечье – кожаным манжетам современных рейнджеров.

Небольшой щит у бицепсов и короткий лук позволяли тюркским воинам с легкостью вести стрельбу по противнику.

Они свободно маневрировали среди хиванцев на своих быстроногих низкорослых лошадях, перегибались через седельные луки и издавали пронзительные крики. Они бросались на хиванцев группами по двенадцать всадников, рассеивались и выходили из битвы так же быстро, как и вступали в нее. Тюркские всадники использовали свои кривые сабли и короткие булавы лишь в случае крайней необходимости. С этим оружием они имели устрашающий вид, но более предпочитали пользоваться луками.

Обе стороны несли большие потери. Военачальники держались поодаль от эпицентра сражения, зная, что, если они рискнут подступиться к нему, то будут окружены и изрублены любой ценой. Всадники, потерявшие коней, должны были, чтобы не погибнуть зря, либо бежать, либо найти других коней. Но один из тюркских воинов – Элчи-бахатур – так увлекся сражением пешим, что Тимур был вынужден вывести из строя его лук, перерезав тетиву, что заставило бахатура спасаться бегством.

В это время эмир Хусейн бросился в гущу хиванцев, чтобы сразиться с повелителем города. Ему удалось зарубить штандартоносца, однако затем его окружили враги. Хусейн отчаянно бился в окружении, когда его заметил Тимур и поспешил на помощь. Внезапное нападение отвлекло внимание хиванцев на Тимура, и Хусейн вышел из окружения невредимым. Молодой барлас осадил коня и оборонялся мечами в обеих руках до тех пор, пока не подоспели его воины и не рассеяли хиванцев.

Наступил момент решающей атаки, о чем Тимур оповестил кличем своих воинов. Однако конь Хусейна был ранен стрелой и сбросил седока. Жена эмира Дильшад-ага, заметив падение мужа, подъехала и предложила ему своего коня. Оказавшись снова в седле, Хусейн присоединился к сражавшимся воинам.