Танцуя в огне - страница 19

Гуля отвернулась, приподняв презрительно брови: она-то знала, что Пашкины рисовки остаются исключительно рисовками. Преподает он, ну конечно. Пытается клеить Юльку он, вот что делает.

Юля с ними работала второй год и еще не совсем разбиралась в актерской летящей братии.

— Юль, оделась, все? Иди проверь свой реквизит… — сказала негромко Гуля, но Юля взмолилась:

— Гуль, можно я еще посижу в тепле? Я же в сосульку там превращусь! Потянусь здесь, разомнусь, а минут через десять пойдем, а? — и умоляюще посмотрела на Гулю.

— Да, Гуль, давай останемся, — поддержала Ира Юлю, — что нам пока делать на улице?

— А я вам еще чего-нибудь порассказываю, чтобы веселее было, — Пашка кидал плотоядные взгляды на отошедшую в угол гардероба Юлю, которая начала разминаться.

— Еще про «Фристайл» расскажи, — попросила фокусника Ира.

Гуля наклонилась, чтобы якобы поправить ремешки танцевальных туфель. На самом деле она хотела скрыть свое недовольное лицо от девочек. Но она ничего не могла сказать Пашке: если Юле с Ирой интересно слушать об Антоне, пусть слушают.

— Ну, что я еще могу сказать… — напыжился Паша, надув щеки, — да все у них как обычно, вы, наверно, знаете о новой программе…

— Даже видели, — произнесли Ира.

— Ну…что… с девушкой своей они то сходятся, то расходятся… Недавно работали с ним — они поругались, она все звонила по телефону Антону перед выступлением. Антон туча тучей ходил, но что значит профик: как выступать начал, так улыбка, будто у него все зашибись!

— Бедный, — пожалела Антона Юля.

Гуля закусила губу. Нашла кого жалеть!

— Мы артисты, Юля, — сказала весомо, — артисты должны всегда улыбаться, если их номер предполагает улыбки. Что бы у тебя ни случилось…

— Правильно говорит Гуля! Ты ж еще та артистка, а, Гуль? — Паша подмигнул хитро Гуле.

— Все, идем. Ира, разомнешься на улице. Юля! Надень мою кофту, если мерзнешь. Она в синем мешке.

— Я губы докрашу, — ответила Ира, вытаскивая зеркальце и губную помаду. Юля бросилась к синему пакету — искать кофту.

Минуты через три они, наконец, покинули и гардероб, и Пашу. Гуля вздохнула свободнее. Ненавидела сплетников, особенно если они начинали сплетничать об Антоне. Увы, он был знаменитостью в артистических кругах, и без разговоров о нем часто не обходилось ни одна случайная встреча знакомых артистов. Наверное, судачили и о ней, но только намного реже.

Гуля представила себе, что бы сказали знакомые артисты, если бы узнали, что Гуля начала работать с Антоном. «Ой, тут без любви не обошлось…», «Гуля распустила свой коллектив ради Антона» и «Нет, она просто решила еще подработать, они с Антоном давно знают друг друга, вот и помог своей старой знакомой», «А она старая знакомая или…»

Гуля даже зубы стиснула. Какая разница, что бы могли говорить о ней и Антоне. Гуля не бросила свой коллектив, не променяла на Антоновские обещания больших денег.

Так ему и надо, что с девушкой не получается! Не одной же ей страдать! Пусть и он, счастливый, немножко помучается, ему полезно, не будет заноситься!

На улице Гуля забыла и о Паше, и об его рассказах. Сосредоточенно осмотрела площадку, вытащила сотовый из сумочки, что прихватила с собой из гардероба и которую положит рядом с Маратом на выступление.

Без десяти одиннадцать.

На крыльце ресторанчика, где сидели гости, которых скоро позовут смотреть фаер-шоу, появился ведущий и показал Гуле две руки.

— Десятиминутная готовность. Все захватили перчатки? — обратилась Гуля к девочкам. Обе кивнули головой.

— Марат, зажигалка.

— Есть.

— Музыку отдали… Разминаемся!

Пять минут Гуля с девочками наклонялась, аккуратно поднимала ноги и так же аккуратно прогибалась. Резко ничего делать на «холодное» тело нельзя: повредишь в танце мышцу, связку.

— Гости выходят, — Марат кивнул на выходящих из двери ресторана нарядных мужчин и женщин. Пока их было немного, но за несколько минут они выйдут все.

— Девочки, еще раз проверьте, где все лежит у вас! Марат, зажигай дежурную чашку.

Марат чиркнул зажигалкой, и фитилек, пропитанный керосином, в дежурной чашке, стоящей рядом с девочками и служащей для поджигания реквизита, сначала затлел, а потом ярко разгорелся.