Танцуя в огне - страница 7
Она провела рукой по лбу, вытирая испарину, выступившую после того, как представила себе танец. Антон же устроит секс в чистом виде! И не просто — секс, а страстный, жаркий, одурманивающий, на виду у всех.
Гуля не будет танцевать с Антоном! Никогда, пусть даже не надеется! Да, она танцует восток на корпоративах, но это — загадочный, чувственный восток, а в ее исполнении — еще и немного игривый, и танцует Гуля его одна, и этим все сказано! А дуэт с Антоном — это ж ни в какие ворота! Она не выдержит такого накала, обязательно влюбится, будет вешаться на него, как это делают его бабы — Гуля была уверена. Нет, нет. Сто раз нет.
А он следит за ее программами — вот веселье! Вторая по важности информация. С чего такое неугасающее внимание к Гуле? То позвонит и отругает, что она цены снизила, то пялится на ее видео, где она и ее девочки работают бразилию и латину на высоких каблуках, в расшитых лифчиках и — о, Аллах! — трусиках, прикрытых сверху лишь поясами с густой навеской.
Гуля спешно перекрестилась, замотала головой, вспомнив, что она вообще-то мусульманка (солидарность с мамой и ее родней, назло папашке). Но бабушка Гулю, правда, в детстве успела еще и покрестить, и ходила в детстве в храм Гуля часто с бабушкой, но все же Гуля решила для себя, что она будет считать себя мусульманкой: все ее знакомые татары были мусульманами. Она особо ни во что не верила. Просто отвечала на вопрос, когда спрашивали, какую религию исповедует.
Гуле на все различия в вере было плевать. Родители вообще никогда из-за этого не ругались, и иконы бабушки мирно уживались с Кораном.
Но бабушка умерла, умерла мама. Гуля осталась наедине с ошарашенным отцом. Соседки говорили, он приведет в дом другую женщину, и шестнадцатилетняя Гуля готовилась принять мачеху если не на штыки, то на ножи. Но отец никого не привел. Вместо этого он стал пить.
А Гуле пришлось выживать самостоятельно.
И не ее вина, что полуголые девочки на каблуках и с огнем так хорошо смотрятся на выступлениях. Гуля начинала с джинсов и обычной одежды, пока не поняла, что на сцене действуют другие законы. И родные джинсы для нее не подходят.
Она артистка. Создает иллюзорный мир с помощью огня и своего танца. Мир, в котором счастье и гармония, а еще — красота.
Но Антон создавал мир более совершенный, чем Гулин. У него было все: специальное образование, талант, но главное — удивительная работоспособность и желание.
Но Гуля была готова составить ему конкуренцию. Здоровая конкуренция очень важна, правильно?
Покупатели будто специально ее игнорировали. Выручка была за сегодняшний день у нее мизерная.
Она огляделась и вытащила сотовый. Глядеть по сторонам было, конечно, лишним, но дядя Расим мог нагрянуть неожиданно, особенно — во второй половине дня, и за телефоны на рабочем месте он по головке не гладил.
— Ира, говорить можешь?
— Да, Гуль.
— В субботу собираемся на тренировку у меня. Как всегда, в шесть. Видео с Антоном не забудь записать.
— Эгей, Гуля! Без проблем! Тырим по полной?
— Посмотрим, что сейчас модно в этом сезоне. Промо-ролик видели, но хочется полную версию.
Глава 3
— Гульмира, ты свободна во вторник?
— Да, Оль.
Гуля сидела в скверике на скамейке, ожидая своих девочек, и говорила по телефону со знакомой из праздничного агентства.
— Нужны два танца. Татарский и восток. Первый выход где-то в семь… семь тридцать максимум. Следующий — восемь.
— Где?
— Ресторан «Марта».
— Там классная гримерка для артистов, помню.
— Ага. Все, берешь? Кстати, заказчик долго выбирал, но ты ему понравилась.
— Ну и здорово. Да беру без вопросов.
— Оплата как обычно. Тогда жду тебя в «Марте», к семи.
— А что с фаером? — будто между делом поинтересовалась Гуля. Сольные танцы стоят недорого, много денег на них не заработаешь.
— С твоим — ничего, Гуль… У нас Антон пока. И еще у «Фаер дрим» заказики. Они новую восточную программу сделали. По-моему, у тебя слизали кое-что. Я ж знаю, как ты любишь ноги бросать наверх, к место и не к месту, — собеседница Гули весело рассмеялась, — у них вот девочка тоже стала бросать. И фишки твои с прогибами…
Гуля закусила внутреннюю часть щеки. Слушать о таком было неприятно.