Танцы на льду - страница 20

— Да так, на всякий случай. Машина ведь скрылась. Искать-то нам. Спасибо за информацию. До свидания.

Я кладу трубку. Искать вообще-то не нам. Уголовный розыск занимается дорожно-транспортными происшествиями только в кино. В жизни это удел ГАИ. Даже если есть жертвы.

Я замечаю, что мне мешают какие-то звуки. А, это ж радио. Оно, оказывается, работает.

— Это в чистом виде политический произвол! Травля! Мы требуем защитить нас от спецслужб, тесно связанных с мафией, от сфабрикованных уголовных дел, от политического беспредела. Требуем сохранения иммунитета и расширения политических прав! Мы выведем Россию из болота!.. Мы…

Я вспоминаю Шмыльникова и вырубаю радио. Потом возвращаюсь за стол и раскрываю папку Блюминга.

Она безмерно красива в свете моей настольной лампы. Внутри целая россыпь всяких кармашков и отсеков. Начнем с самых глубоких. Погнали. Еще раз убеждаюсь, что Блюминг — врун и мошенник. Никаких баксов в карманчиках не имеется, даже с лупой не увидишь. Вот так. Все норовят обвести вокруг пальца нашу доверчивую милицию. Ищут дурачков. Не покатит, товарищи.

Переходим к бумажкам. Бумажки после минутного изучения никакой компрометирующей информации не выдают. По простой причине — я в них ничего не понимаю. Какие-то накладные, квитанции, расчеты. Я надеялся найти в папке что-нибудь попроще. Типа письма любимой женщине с рассказом об убийстве четырех-пяти конкурентов по кровати или исповедью на тему сокрытия доходов от налогообложения:

«Дорогая, все, что я сокрыл от налогов, спрятано на Южном кладбище, под последним кирпичом надгробной плиты моей двоюродной бабушки. Когда я покину мир, можешь воспользоваться этими деньгами для покупки телевизора „Гаоуай“. Настоящего японского качества».

Перетасовав бумажки, как колоду карт, я решаю применить всем известное правило — если не можешь разобраться сам, сделай так, чтоб не разобрались и другие. То есть покажи все это ближнему своему и с радостью открой, что дурак не только ты.

Я вылезаю из-за стола и иду тестировать Щеглова. Посмотрим, посмотрим, каков он спец в экономических вопросах.

Щеглов рубится в тетрис, снимая стресс. Он сосредоточен и напряжен.

— Валя, посоветоваться бы…

Щеглов жмет на паузу, убирает тетрис в стол, массирует кисти и кивает:

— Валяй.

— Тут граждане принесли папку. На помойке нашли. Это, похоже, папка Блюминга. Вот его права. Наверное, вор деньги забрал, а папку выкинул. А мне Михалыч велел на Блюминга дряни какой-нибудь поднакопать. Ты не глянешь, может, есть тут чего? В смысле компры.

Я протягиваю папку. Валька раскрывает и минут пять усиленно изучает бумажки. Потом констатирует:

— Похоже, здесь все чисто. Это обычные накладные. Компания «Фаворит» отгрузила на фармацевтический завод города Офонаревска пятьдесят кило бормотала. Вот документ приемки. Реквизиты вроде все — печать, подписи должностных лиц офонаревского завода. В «Фаворит» бормотал поставляется из Швейцарии — вот соответствующая бумажка. Также пятьдесят кило.

— А остальные документы?

— Чепуха всякая. Какая-то калькуляция, пара рекламных проспектов. Похоже, «Фаворит» — обычная посредническая контора. Покупает этот бормотал в Швейцарии и перепродает в Офонаревск. Единственный момент… Погоди-ка, давай позвоним в ОНОН,[3] кажется, бормотал — это не бананы и не «Нескафе», просто так его за бугром не закупишь.

Валька роется в телефонном справочнике и давит на кнопки своего китайского «Панасоника»:

— Алле, Витек. Здоров! С тобой, свинья, не гавкает, а разговаривает капитан Щеглов! Слыхал такого? Ха-ха. Как у нас наркобизнес? Я так и думал. Пара минут найдется? Тогда слушай.

Валька излагает проблему, затем вникает в суть ответа, кивая, задавая уточняющие вопросы и делая отметки на перекидном календаре. Получив изрядную дозу неведомой для него ранее информации, он кладет трубку.

— Значит, Юрок, дело такое. Бормотал действительно далеко не безобидный натурпродукт, а суровое наркотикосодержащее сырье. Его используют в фармакологии для производства ряда лекарств. Но самое главное, из него также можно изготовить один из самых опасных наркотиков — глюконат барбитура, на жаргоне — опупен. Слыхал про такой?