Танец демона - страница 63

стр.

Я склонялся ко второй версии, не так уж я и наивен. А император достаточно опытен, чтобы запросто потерять такого воина, как Горечь. Особенно накануне войны.

Я переплел пальцы рук, аккуратно уложил ладони на поверхности стола и только после этого взглянул на своего юного гида.

– Странно, что тебе приказали продолжать сопровождать меня... Ведь мы покидаем Крин.

На меня посмотрели с тихой ненавистью:

– Его величество лично приказал мне проводить вас до самой границы. И проследить, пока вы не скроетесь из виду.

– Ага. А почему не кто-то поопытнее? И поопаснее? Он сказал что-то на эту тему?

– Сказал, – юноша опустил глаза. – Сказал передать вам, что терять лучших воинов ему надоело.

Наверное, это горько, малыш, когда император напрямую сообщает тебе, что ты никчемен. Наверное, именно поэтому ты сразу из его кабинета направился в апартаменты раненой герцогини. Какая жалость... Его императорское величество Рубин действительно не любил терять своих людей. Он сделал все, чтобы ты не достался мне. Даже убил тебя своими собственными словами.

– Хорошо, Ворон. Я понял. Спасибо.

Он поклонился и вышел.

Я откинулся на спинку стула и горько улыбнулся. Да, ваше величество, вы достойный противник. Жаль, что мы по разные стороны баррикад.

И я долго не забуду вашу угрозу сделать меня своим. Вы разгадали мои планы насчет Ворона. Мальчишка все-таки умрет. И я постараюсь сделать все, чтобы он не успел воспользоваться своим смертельным сюрпризом.

А пока пусть потанцует.


Ворон лежал на кровати и рассматривал потолок. Его терзала тоска. Он знал, что умрет. Он сам выбрал свою смерть. Наконец-то сам. Он больше не игрушка в руках кого бы то ни было. Ни императора, ни лорда Януса, ни своих братьев. Они все послали его на верную смерть. Однако он нашел четвертый путь. И свою смерть он выбрал сам.

Жаль, конечно, что этот синеглазый, загадочный и восхитительный лорд Янус умрет. Однако он ни во что не ставил Ворона. Хотя сам ненамного старше его. Что ж, воспользовавшись кипящей ненавистью леди Горгоны, он сможет отомстить надменному имперцу, вызывающему в его душе столько противоречивых чувств.

Юноша улыбнулся и повернулся на бок. Ворон собирался как следует выспаться перед завтрашней дорогой.

Но дребезжащий звук стекла заставил его насторожиться.

Ворон приподнялся на локте. Створки окна оказались открытыми, а на подоконнике замерла стройная фигура.

– Эй, птенец, ты спишь?

Знакомый голос лорда Януса.

– Что вам угодно, господин? – Ворона пробрала невольная дрожь ужаса.

– Не спишь. – В голосе чувствовалось удовлетворение. – Давай вставай, и пошли.

– Куда? – Но Ворон уже покорно соскользнул с постели и натянул брюки.

– Танцевать, – легкомысленно заметил имперский демон.

– Что делать? – замер юноша.

Но фигура уже исчезла за окном, бросив только:

– Меч не забудь.

Силуэт кружил вокруг, и мечи с каким-то почти мелодичным звоном соприкасались друг с другом. Ворон запыхался, меч стал почти неподъемным, руки казались непослушными, а силуэт все кружил вокруг и кружил. А потом внезапно все остановилось. И темные из-за темноты ночи, их окружающей, глаза с непонятным чувством взглянули на кринита.

Юноша почувствовал себя неуютно и решил заговорить первым:

– Вы часто так... танцуете?

– По-разному, – пожал плечами тот. – У тебя есть потенциал. Если бы я забрал тебя в качестве подарка к себе, то ты научился бы танцу намного быстрее Змеевика, которого я модернизировал, чтобы он хоть немного соответствовал моему уровню.

– То есть у вас нет достойного противника? – удивился Ворон.

Лорд Янус рассмеялся, и это было очень... увлекательное зрелище.

– Есть, конечно, птенец.

Даже прозвище сейчас звучало необидно.

– Любой из Великой Четверки или сам император...

– А император Рубин? – поддался соблазну Ворон.

– Император Рубин, – задумчиво повторил демон. Он смотрел куда-то мимо, в сторону. – Он очень опасный танцор. Настолько опасный, что я чуть было его недооценил. Очень плохо, когда он твой противник. А недавно я его чуть было не переоценил...

Кринит удивился:

– Разве это плохо?

Посол посмотрел на юношу с каким-то непонятным Ворону чувством. Жалостью? Снисходительностью?