Танец ночи - страница 2

стр.





   - Чума? - спросила старушка и подняла руку, чтобы перекреститься, но музыкант перехватил ее.





   - Она самая, - эхом откликнулся он. - Великая чума пришла в Вену.





   Марк брел по улице, держась за стену.





   - И плевать на помои, - тихо ворчал он. - Что я, помоев этих не видел! В дерьме родился, в дерьме и помру. Слышите, - закричал он во всю глотку. - В дерьме вашем! Все сдохнем!





   Вчера он напился в хлам. А кто бы не напился, услышав такие слова! Или это было не вчера, а вовсе третьего дня? Да плевать, когда это было! Рада умерла. Или нет? Что значит - умерла для него? А для кого нет?





   Марк остановился, задрал голову к небу. В узкой щели между стремящимися сомкнуться крышами домов холодно и безразлично мерцала звезда. Марк задумался, погрозить ли кулаком этому безразличию, но от этого безусловно важного и полезного дела его отвлек шум приближающихся шагов и едва уловимый шелест одежды.





   Если бы Марк не был так пьян, он бы задумался над тем, насколько тихо, на грани слышимости слуха музыканта звучит прикосновение ног к булыжникам мостовой. Он оглянулся и в первый миг замер, не в силах поверить увиденному. Рада стояла неподалеку, пристально глядя на Марка темными глазами, казавшимися огромными на бледном лице. Губы казались почти черными, а потому блеснувшие в улыбке зубы были видны отчетливо. Нет, не зубы. То, что показалось из-за разомкнутых губ, можно было назвать только клыками...





   С Марка разом спал хмель, дыхание перехватило, а сердце, казалось, перестало биться. Он и раньше слышал о кровопийцах, несущих с собой не только смерть, но и чуму. Нахцерер - вот как они звались. Только вот не выходили они из своих могил, пожирали свой саван, свою плоть и пили жизнь своих родных. Но были и другие, и они были где-то далеко. Сердце глухо стукнуло о ребра раз, другой, а на лбу выступил холодный пот. Далеко - там, откуда приехали черноглазые и темноволосые лэутары, и называли их нелапси...





   Рада шагнула к нему навстречу, и за спиной девушки из мрака соткалась еще одна фигура. Глаза, горящие красным злым огнем, словно угли камина, смотрели на Марка из впадин глазниц. Тонкогубый рот растянулся в довольной ухмылке, обнажив множество острых клыков. Когтистая рука в клочьях мрака указала на Марка, и Рада с тихим угрожающим смехом сделала еще один шаг.





   Дикий звериный ужас ударил под дых и разом стряхнул оцепенение. Марк развернулся и помчался прочь, ощущая за спиной тихую поступь нагоняющей его смерти. Тонкая рука легла на его плечо, с неженской силой рванула, хриплый торжествующий смех прозвучал над самым ухом, а кожу обожгло ледяное дыхание. Марк закричал, рванулся из цепких пальцев и побежал прочь из последних сил.





   - Город погрузился в траур, и еще живые готовились примерять сметные одежды, - голос музыканта стал едва слышен, и слушатели невольно придвинулись ближе. - Надежда почти покинула жителей города, но Агустин играл и пел, вселяя искру веры в лучшее.





   Музыкант заиграл на волынке, и колокола на башне вторили его мелодии.





   - Ах, мой милый Августин, Августин, Августин, - вызванивали колокола.





   - Всё пропало, - выводил певец. - И даже богатая Вена пропала, как и Августин; плачьте со мною вместе, всё пропало!





   Марк очнулся в темноте. Рядом кто-то лежал, но как Марк не прислушивался, не мог уловить ни звука. Он с трудом пошевелился, тяжело встал и огляделся. В тусклом свете ущербного месяца он разглядел множество тел. Молодые и старые, женщины и дети - они лежали вповалку и все были мертвы. Лица были искажены застывшей агонией, а тела покрыты язвами. Марк попятился, натолкнулся на стену и, подвывая от ужаса, стал карабкаться вверх. Задыхаясь и кривясь от боли в оцарапанных пальцах, он перевалился через край ямы и стал вдыхать холодный, пахнущий болью и пропитанный страданиями, но такой вкусный воздух. А потом встал на ноги и пошел прочь - как можно дальше от чумной ямы, от обезображенных болезнью тел. Пошатываясь, он добрел до церкви святого Ульриха, оперся о стену - и тут же отдернул руку. Ладонь горела, словно он схватился за раскаленный металл. Марк уставился на красное пятно, на глазах становящееся меньше. За спиной послышались шаги.