Танец с дьяволом - страница 4
— Чего ты от меня хочешь?
— Ты считаешь, что Зарек — угроза для всех нас, что он не должен жить. Хорошо. Все, чего я прошу, — суда по всем правилам. Пойдем к Фемиде. Если ее Судья сочтет, что Зарек действительно опасен для окружающих, я сам пошлю за ним Сими и положу его жизни конец.
Сими оскалила клыки. Они с Артемидой обменялись ядовитыми взглядами.
Наконец Артемида подняла глаза на Ашерона.
— Ладно. Но твоему демону я не доверяю. Как только Зарека признают виновным, я отправлю его прикончить Таната.
— Сими! — обратился Ашерон к своей харонтийской спутнице. — Домой.
Девочка-демон надулась.
— Ну вот! Опять «Сими, домой!», — передразнила она, неохотно меняя облик. — «Сими, не ешь Таната, Сими, не ешь эту рыжую богиню, Сими, не делай то, не делай это…» — Она фыркнула. — Как мне все это надоело! Я тебе не мячик, акри, чтобы меня швырять туда-сюда. Я Сими. И мне не нравится, когда мне сначала обещают, что можно будет наконец кого-нибудь съесть, а потом говорят: нет, нельзя, домой! Терпеть этого не могу! Я так давно не развлекалась!
— Сими! — строго остановил ее Ашерон.
Вздохнув в последний раз, демонесса превратилась в птичку и улеглась татуировкой на бицепсе Ашерона.
Эш потер руку: всякий раз, когда Сими покидала его тело или в него возвращалась, он ощущал легкий ожог.
Артемида бросила на новый облик Сими злобный взгляд. Затем подошла к Ашерону сзади, прижалась к нему, прикрыв татуировку ладонью.
— Рано или поздно я найду способ избавиться от этой твари у тебя на руке.
— Не сомневаюсь. — Он заставил себя не вздрогнуть, когда теплое дыхание богини коснулось его шеи. Ашерон терпеть не мог, когда ему дышали в спину, и Артемида прекрасно об этом знала.
Он обернулся к ней:
— А я найду способ избавиться от той, что у меня за спиной.
Лежа в плетеном шезлонге под мраморными дорическими колоннами, Астрид читала «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери. Эту книгу она перечитывала снова и снова — и всякий раз находила в ней что-то новое.
Сегодня она искала в этой сказке что-то доброе. Напоминание о том, что, несмотря ни на что, в мире есть красота. Невинность. Радость. Счастье.
И надежда.
Дуновение ветерка принесло с речного берега аромат сирени. Астрид вздохнула и прикрыла глаза. Сестры пытались ее развеселить, но она сказала им, что хочет побыть одна.
Сейчас даже они ничем не могли ей помочь.
Усталая и разочарованная, она искала утешения в книгах. В них еще осталось добро, кажется, прочно забытое людьми в реальной жизни.
Неужели в мире больше не осталось отзывчивости? Порядочности? Человечности?
Как удалось людям за какие-то несколько тысячелетий истребить в себе все лучшее?
И сестры ее — хоть она и любит их всем сердцем — ничем не лучше остальных. Такие же безжалостные, эгоистичные, глухие к мольбам и страданиям тех, кто для них посторонний.
Их больше ничто не трогает.
А она сама? Когда Астрид в последний раз смеялась? Или плакала?
Она как будто лишилась всех чувств и эмоций.
Бесчувствие — проклятие ее семейства. Сестра Атти давным-давно предупреждала, что эта профессиональная болезнь Судей не минует и ее.
Но Астрид была юна, глупа и тщеславна: она не слушала предупреждений, уверенная, что уж ее-то это не коснется!
Никогда она не станет равнодушной к чужой боли, к страданиям людей!
Но теперь радость сочувствия и сопереживания дарили ей только книги. Лишь герои книг — немые, вымышленные — и их приключения и переживания вызывали в ней какой-то душевный отклик.
Быть может, она даже рыдала бы над прочитанным… если бы не разучилась плакать.
За спиной послышались шаги. Астрид поспешно сунула книгу под подушку: не хотела, чтобы ее спрашивали, что она читает, не хотела признаваться, что утратила сострадание.
Она обернулась. По безупречно подстриженной лужайке, мимо трех пасущихся фавнов к ней шла мать.
Сегодня на Фемиде были приталенная голубая блузка с короткими рукавами и слаксы цвета хаки. Рыжие кудри мягко обрамляли вечно юное лицо. Никто не дал бы этой женщине больше тридцати — и тем более не признал бы в ней суровую богиню правосудия.
Мать была не одна.
За ней следовали Артемида и Ашерон.