Танец убийц - страница 10

В политике, таким образом, Василовичи оставались лояльными Обреновичам. При этом они, в зависимости от ситуации, легко переходили из правого лагеря в левый, из левого — в правый, становились то радикалами, то либералами, русофобами или русофилами. Таким образом, до 1900 года лояльность Василовичей была непоколебима, пока вдруг они не оказались перед выбором между двумя Обреновичами: старым, сорокасемилетним экс-королем Миланом и его двадцатичетырехлетним сыном Александром, правящим монархом. Решение юного короля жениться на Драге Машиной привело к окончательному разрыву его отношений с отцом.

Милан, несомненно, был ослепительной фигурой на сербском троне. Будучи внуком брата Милоша Обреновича, Ефрема, он вырос в бухарестском доме любовника матери, румынского князя Куза. Сама его мать происходила из румынской Молдавии.

После покушения на князя Михаила Милан, которым до сих пор все пренебрегали, вышел из безвестности. Пока три регента правили страной, ему было обеспечено надлежащее воспитание в Париже, в лицее Людовика Великого, и Милан действительно вырос довольно умным, хотя и несколько своенравным молодым человеком. Достигнув совершеннолетия, он стал правителем своих в высшей степени своевольных и упрямых подданных и женился на Наталии Кешко[13], сказочно красивой дочери одного из богатейших крымских дворян. После тринадцати лет супружеского ада (а скверный характер Милана частично объяснялся не только его слабоволием, но и его политическими интригами) в 1888 году они расстались, но развод не положил конец вражде бывших супругов. Наталия была фанатичной русофилкой, в то время как Милан стремился к укреплению отношений с Австро-Венгрией. Он был глубоко огорчен тем, что все годы его правления русские друзья жены неустанно плети интриги против него.

Михаил Василович был более чем сторонник Милана. Как адъютант и друг в одном лице, он сопровождал его в зарубежных поездках, делил с ним горечь изгнания и простился с Миланом только у его одинокого смертного одра на Йоганесгассе в Вене. Любовь Михаила к Милану была чисто мужской привязанностью, довольно распространенной на истерзанной земле Балкан, где нередко между двумя мужчинами возникает глубокая симпатия, не имеющая ничего общего с гомосексуализмом.

Но приверженность Михаила королю объяснялась большим, чем привязанность молодого человека к своему государю, — он был обязан тому жизнью. Михаил в двадцать с небольшим лет заболел туберкулезом, но любящий его отец, один из богатейших людей страны, отказывался верить в серьезность болезни. Сын Йована Василовича не какой-то старый подагрик, который должен валяться в постели, если у него, видишь ли, слегка поднялась температура, — больше движения на воздухе, хорошая еда и литр известного своими целебными свойствами кипрского вина за обедом вылечат любой недуг. Король Милан впал в ярость, когда узнал об этом, и, после того как ему не удалось убедить Йована, что при подобном «лечении» Михаил не доживет и до тридцати, не раздумывая послал молодого человека в один из швейцарских санаториев, взяв все расходы на себя.

Однако при всей своей симпатии к королю Михаил не закрывал глаза на его слабости. Милан был не только постоянным посетителем казино на Лазурном берегу, скачек в Девилле и завсегдатаем самых дорогих борделей в Париже, у него была скверная привычка предаваться своим страстям — к картам, лошадям и красивым женщинам — на деньги своих подданных. Подданные же терпели это на удивление долго. Если бы государственная касса опустошалась не королем, разумно полагали они, деньги все равно разворовывались бы министрами, но отнюдь не так элегантно и щегольски.

Как и все люди, которые отдают себе отчет в том, что они делают, король Милан точно знал, как далеко он может зайти, чтобы не оказаться в неприятном положении. Шестого марта 1889 года он отрекся от престола в пользу своего, тогда тринадцатилетнего, сына Александра, чем привел всех в замешательство. Друзья его ликовали, народ же был совсем не в восторге. И внешностью, и по внутренним качествам — всей своей сутью Милан был король, даже после своего отречения. Он никогда не терял симпатии своего народа, возможно, потому, что не носил пенсне, как его сын, и не преподносил своей любовнице сербскую корону в качестве подарка.