Танго втроём. Ветреное счастье - страница 27

— А для кого же ещё? Мальчишки сегодня вечером договорились в войну играть, и Минька будет красным командиром — сама понимаешь, какой же командир без ремня? Вот только амуниция малость великовата оказалась, — на лице Григория появилась добрая улыбка, — ну да ничего, до вечернего автобуса времени ещё много, пока это они ещё с матерью из города вернутся…

— Зря его Любка потащила на карусели, что он, в Москве не накатался? И чего мальчишку по пылище таскать, не пойму. Лучше бы в лес сходили за грибами или на рыбалку, — убрав ложки в ящик стола, Анфиса расправила влажное полотенце.

— Пустила бы она его лучше с отцом в Савельев дом, он ведь просился, — проговорил Григорий, — Кирилл бы крышу чинил, а Минька на него смотрел и, глядишь, тоже к делу приучился бы.

— Какое там для него дело, в старом доме, того и гляди что-нибудь на голову свалится, — махнула рукой Анфиса. — Как Савелия не стало, с тех пор там никто даже гвоздя не забил, а уж с того времени, слава богу, больше десяти лет прошло.

— На другой конец деревни не ходи, молоток в руки не бери, того не делай, этого не трожь… Ты что же хочешь, чтобы из парня кисейная барышня выросла? — прокрутив в ремне последнюю дырку, Григорий отложил его в сторону и погасил конфорку. — Миньке этой зимой двенадцать стукнет, а ты с ним всё как с грудным, ещё соску купи, совсем хорошо будет.

— Когда чего-нибудь случится, поздно будет локти кусать, — длинные дуги бровей Анфисы воинственно сдвинулись.

— Что-то ты у меня сегодня развоевалась, — опущенная в холодную воду спица громко зашипела. — Ты чего как на иголках, случилось что?

— Да нет, вроде б, ничего, так, жмёт что-то, — Анфиса прижала руку к груди.

— Это всё твои ложки, — не преминул уколоть Григорий.

— Будет тебе, — совсем как в молодости, она коротко улыбнулась, и в её глазах запрыгали тёплые огоньки.

Анфисе Егоровне Шелестовой исполнилось уже пятьдесят восемь, но на вид никто не дал бы ей и пятидесяти. Складная, смуглая, с густыми блестящими волосами, убранными в пучок, она была по-девичьи фигуриста и красива. Особенно хороши были её глаза: тёмно-янтарные, почти карие, лишённые Любкиной дикарской прозелени, они смотрели на мир мягко и тепло, и от этой всепонимающей теплоты, льющейся из самой глубины её доброй души, всем, кто находился рядом с ней, было уютно и спокойно.

В июле Григорий Андреевич разменял седьмой десяток, но рядом с женой он чувствовал себя молодым и сильным. Он был по-прежнему интересным мужчиной, высоким, широкоплечим, с редкими прядями седины, будто наложенными широкими мазками поверх густых, тёмно-каштановых волос. Не заметить его было попросту невозможно. Взрывной и непредсказуемый, с пронзительно яркими, зелёными, как у кота, глазами, он боготворил своего Минечку до последней крайности, но, боясь испортить его своими нежностями, старался сдерживаться и не разводить антимоний.

— Что ты растишь из мальчика принцессу на горошине? — на лице Григория появилось строгое выражение. — Ты же ему шагу не даёшь ступить без догляда. Минечка, ты курточку застегнул? Минечка, у тебя ботиночки не промокли? А носовой платочек у тебя в кармашке есть? — передразнивая жену, пропищал Шелестов. — Тьфу! Злость берёт! Тебя послушать, так парень должен ходить исключительно по дорожкам и через каждые пять минут, как больной, высмаркивать нос!

— А по-твоему, он должен лететь, не разбирая пути, и вместо носового платка использовать свои пальцы! Хорош дед, нечего сказать! — выплеснув лишнюю воду обратно в ведро, Анфиса повесила ковш на гвоздь.

— Всегда вы, женщины, так, сначала сюси-пуси, а потом начинаете причитать: ох, и в кого же ты вырос такой несамостоятельный, ох, и зачем же ты…

— Ну-ка, погоди секундочку, — неожиданно прервала нравоучения мужа Анфиса. — Это не Володька Разгуляев там бежит?

— Володька, а чего он тебе? — недовольный тем, что его столь бесцеремонно оборвали, Григорий подошёл к окну и встал за спиной у жены.

Глядя на бегущего через улицу соседского мальчишку, Анфиса ощутила непонятное беспокойство.

— Гриш, по-моему, он бежит к нам, только я никак не разберу, чего он кричит.