Танго втроём. Ветреное счастье - страница 6
— Ну, после твоих слов я почувствовал себя премьер-министром, — со смехом отозвался Семён. — Только ты не очень-то задирай нос.
— Это с какой стати я его должна задрать? — не сразу поняла Марья.
— Ну, если я — премьер-министр, то ты, соответственно, жена премьера, то есть вторая леди государства.
— Ну, нет, второй я быть не согласна, — надула губы Марья.
— А на первую ты совсем не тянешь, — замотал головой Семён.
— Что?!
— Первая всегда была упитанной, а ты у меня стройная как тростиночка.
— Ну, ладно, на этот раз считай, что ты выкрутился, — смилостивилась Марья, — но в следующий раз…
— В следующий раз мы пойдём с тобой гулять по какому-нибудь другому бульвару, — предусмотрительно сообщил Семён.
Над головой Семёна и Марьи чуть слышно шептались вязы и липы; по тротуарам, весело перемигиваясь между собой, прыгали вихрастые солнечные зайчики, а с неба, пробираясь сквозь просветы между резными подвижными листиками, на город лилась ярко-васильковая глазурь, похожая на сахарную помадку, украшающую пасхальные куличи.
— Сём, а в «России» идет «Высокий блондин в чёрном ботинке». Я так люблю Ришара, давай сходим, тут же совсем недалеко, — неожиданно предложила Марья.
— Вот уж, конечно, мы придём, а для нас как для премьер-министра с женой оставили два билетика на ближайший сеанс, — иронически улыбнулся он. — А может, ну его, этого блондина с его ботинками, а, Маш? Ведь часа два придётся в кассу стоять, да и то неизвестно, достанем ли билеты, — Семён недовольно поморщился.
— А на «блондина» до шестнадцати лет не допускают, — тон Марьи стал интригующим.
— Тогда тем более не пойдём, у тебя же с собой паспорта нет, а так тебе никто больше пятнадцати не даст, — в глазах Ветрова запрыгали маленькие озорные бесенята.
— Ну, Сём, я серьёзно! — повернув своё узкое личико к мужу, Маша умоляюще посмотрела ему в лицо. — Сёмушка, ну пожалуйста, мне так хочется!..
— Желание женщины — закон для мужчины, пойдём, попробуем на твои «ботинки» попасть, — со скрипом согласился Семён, — только сначала давай в какую-нибудь столовку заскочим, а то у меня от голода скоро живот к позвоночнику прилипнет, это ты у меня, барышня, в отпуске, а я — труженик. Кстати, об отпуске. Когда ты надумала к родителям в Озерки ехать?
— А разве мы не вместе едем?
— Нет, Манюнь, в Озерки тебе придётся ехать одной, я же в прошлом году отгулял отпуск весной, а в этом у меня по графику декабрь. Это только училкам везёт, а у простых смертных всё не так легко.
— Тогда, может, поедем вместе в какую-нибудь ближайшую субботу, а в воскресенье ты вернёшься обратно в Москву, а я останусь на недельку погостить у своих.
— Знаешь, Манюнь, у меня две субботы подряд — «чёрные», так что до августа вырваться из Москвы никак не получится.
— Кроме тебя, что, работать больше некому? — в голосе Марьи послышалось разочарование. — Мы же с тобой договаривались.
— Что ты мне предлагаешь, не выйти на смену?
— Да нет, конечно, просто обидно, что так получается, — подцепив мелкий камушек, лежащий на асфальте, Марья ударила по нему рантом туфли, и тот, стукнувшись о бордюр, запрыгал по дорожке.
— Маш, не стоит дуться, ты должна меня понять: существуют определённые обстоятельства, не позволяющие мне поехать с тобой, только и всего, — взглянув в серо-зелёные глаза жены, Семён обаятельно улыбнулся. — Понимаешь, на завод неожиданно свалился большой внеочередной госзаказ, и теперь почти всем приходится работать сверхурочно. Знаешь, мне ещё повезло, у меня суббота, а бедолаге Чернышову мало того, что выпало выходить в воскресенье, так ещё и в ночную смену. Ты же понимаешь, что такое непрерывный цикл испытаний, хочешь — не хочешь, а семьдесят два часа вынь да положь.
— Честно говоря, мне всё равно, когда заступает на смену твой Чернышов, — тон Марьи не сулил ничего хорошего, и, взглянув в её потемневшие от волнения и обиды глаза, Семён невольно перестал улыбаться.
— Маш, ну ты же не маленький ребёнок, ты же должна понять…
— Что я должна понять, что ты полгода меня обманывал? — чтобы скрыть подступавшие к горлу слёзы, Марья отвернулась от Семёна и, вытащив ладонь из-под его локтя, полезла в карман за платком.