Танки идут на Берлин - страница 4
В октябре 1938 г. она была переформирована в 42-ю отдельную легкотанковую бригаду, а 3 марта 1941 г. — в 122-й танковый полк 239-й мотодивизии 30-го механизированного корпуса. В августе того же года на базе этого полка и других частей была сформирована 112-я танковая дивизия.
Начало Великой Отечественной войны застало танкистов 122-го танкового полка на Дальнем Востоке. Я тогда был начальником штаба 30-го механизированного корпуса. Все воины-дальневосточники с глубокой горечью переживали неудачи наших войск в первых боях против внезапно вторгнувшихся гитлеровцев. А вести с фронта день ото дня становились все более тягостными. Пал Минск. Враг был уже в Прибалтике. Он захватил Смоленск, Новгород и остервенело рвался к Ленинграду и Киеву, к сердцу нашей Родины — Москве.
Наконец, была получена директива подготовить ряд дальневосточных соединений к отправке в действующую армию. Была удовлетворена и моя просьба о направлении на фронт. Меня назначили командиром сформированной к тому времени 112-й танковой дивизии. Ядро ее составляли, как я уже говорил, части 2-й механизированной бригады, отличившейся еще в боях в районе оз. Хасан в 1938 г. Поскольку ранее я служил заместителем командира этой бригады, то хорошо знал ее командный состав, что, естественно, помогло нашим общим усилиям по быстрейшему сколачиванию дивизии.
Четырьмя ее полками — 124-м и 125-м танковыми, 112-м мотострелковым и 112-м артиллерийским командовали соответственно подполковник Меньшов, подполковник М. К. Скуба, майор С. Галеев и майор Лифшиц — храбрые и умелые командиры. Такими же были и те, кто возглавлял входившие в состав дивизии батальоны — разведывательный, саперный, связи, автомобильный, медико-санитарный, ремонтные и другие подразделения.
С начальником политотдела дивизии старшим батальонным комиссаром В. М. Шалуновым мы быстро нашли общий язык и в дальнейшем вместе переживали и горечь неудач и радости боевых успехов. С начальником штаба подполковником М. Т. Леоновым мы в одно время учились в Военной академии механизации и моторизации Красной Армии, а последнее время вместе служили в 30-м механизированном корпусе, и я хорошо знал его недюжинные способности, мужество и большой опыт.
Тем временем вести с фронта становились все тревожнее. Когда части нашей дивизии двинулись эшелонами на запад, Московская битва уже была в разгаре. Потерпев неудачу в своей попытке с ходу пробиться к Москве, противник теперь крупными силами вел планомерное наступление. Ему удалось прорвать Можайскую линию обороны, ворваться в Калинин и приблизиться к Туле. Стало очевидным стремление фашистов захватить Москву ударами с севера и юга.
То была пора, когда весь наш народ жил одной мыслью — отстоять столицу Родины. Советское командование принимало все меры для отпора врагу. Москва опоясывалась новыми оборонительными полосами и рубежами, на которых стояли насмерть воины Красной Армии. На фронт подходили ускоренными темпами сформированные в тылу резервы.
Среди них была и наша дивизия. Эшелоны мчали нас на запад со скоростью курьерских поездов. Мы едва успевали накормить личный состав на крупных железнодорожных станциях. И все же каждому из нас казалось, что движемся мы слишком медленно. Но вот уже позади осталась Волга, замелькали по сторонам подмосковные поселки. Эшелоны обогнули Москву по окружной дороге и вскоре остановились в районе Подольска.
Было начало ноября 1941 г. За несколько дней до этого, в конце октября, героические защитники Москвы, сражаясь с невиданным мужеством и упорством, остановили наступавшего врага. Но фронт по-прежнему находился в непосредственной близости от столицы. Враг готовился к новому наступлению на Москву, в ходе которого он рассчитывал обойти ее, как я уже говорил, с севера через Клин, Солнечногорск и с юга через Тулу, Каширу.
Опасность была велика. Но уже тогда, в начале ноября, сразу же после прибытия на фронт, мы почувствовали царившую здесь атмосферу несгибаемой решимости остановить и отбросить врага от Москвы, твердой уверенности в том, что именно здесь, у стен нашей столицы, начнется разгром врага.