Танки в современных конфликтах. Обзор применения основных боевых танков за последние 20 лет - страница 22

Военные действия длились 10 дней. ЮНА не решилось развернуть полномасштабные боевые операции, а вела в основном ответный огонь. Потери со стороны словенцев составили 19 человек убитыми. ЮНА потеряла убитыми 45 человек. При относительно небольших потерях личного состава показательна утрата значительной части бронетехники: 31 танк и 22 БТР были сожжены или сильно повреждены. 7 июля было объявлено перемирие. Стратегических целей сохранения СФРЮ выводом бронетехники добиться не удалось.

Негативной оказалась реакция мировых, прежде всего западных СМИ, представивших ЮНА агрессором против мирного населения Словении. Позицию СМИ поддержали политики. Начал складываться образ «агрессивной Сербии, отстаивающей тоталитарный строй» — «пославшей против мирных жителей танки». В дальнейшем негативный имидж сыграл на проигрыш «малой Югославии» информационной войны с Хорватией.

Следующей акцией с применением бронетанковых сил стала «битва за Вуковар», по характеру политической ситуации и ходу военных действий во многих чертах сходная с ситуацией по вводу войск в Чечню и захвату Грозного в 1994 году.

РИСУНОК 16. Танки на Балканах (militaryrussia.ru)

Вооруженные хорватские националисты при поддержке правительства Хорватии начали летом 1991 года этнические чистки в хорватских областях совместного проживания сербского и хорватского населения. «Выдавливание» сербского населения сразу приобрело характер террора и запугивания, сопровождавшегося зверскими расправами над мирными жителями. В первую очередь от «этнически чуждого населения» очищались районы, прилегающие к границе с Сербией, в том числе Вуковар. За лето из города и окрестностей было изгнано около 15 тысяч сербов, их дома и имущество присвоено хорватскими «активистами». Число погибших неизвестно, но на сербском берегу Дуная из воды было выловлено несколько сот трупов замученных и убитых сербов.

20 августа подразделения хорватской национальной гвардии предприняли штурм частей гарнизона ЮНА в Вуковаре, рассчитывая захватить арсеналы. 3 сентября ЮНА начала операцию по деблокированию окруженных югославских соединений, вылившуюся в штурм города.

Кроме непосредственной военной задачи вызволения своих частей и гуманитарной — прекращения антисербского геноцида, руководство Югославии преследовало и более широкие задачи. Быстро сокрушить хорватские части и, воспользовавшись плодами победы, принудить Хорватию остаться в составе СФРЮ, или, по крайней мере, те области Хорватии, где сербское население преобладало. Разгром хорватской армии должен был стать грозным уроком и для сепаратистов в других частях Югославии: Боснии и Герцеговины, Косово, Македонии. Тем самым остановить дальнейший распад страны.

В Хорватии Вуковар назвали «хорватским Сталинградом». Туда направились отряды националистически настроенных хорватских добровольцев. ЮНА начало зачистку города с массированного применения БТ. Однако передовые порядки хорватов постепенно насыщались РПГ, а ЮНА приходилось наряду с Т-72 вводить в бой уязвимые для ПТО Т-54. К окончанию боев ЮНА потеряла 110 единиц бронетехники. Потери в живой силе оказались примерно равными — до 1000 убитых комбатантов с каждой стороны. В ходе боев Вуковар оказался полностью разрушен, однако занявшая его югославская армия из соображений престижа продолжала удерживать мертвый город до 1998 года.

Оценивая действия центрального правительства СФРЮ в тот период, можно сделать вывод, что к моменту принятия решений о силовом подавлении политический процесс в «Большой Югославии» дошел до того порога, за которым распад страны оказался неизбежен. Удержать республики силой было уже невозможно. Прежде Белград опасался применять излишнюю силу, чтобы не провоцировать роста антибелградских настроений, теперь время оказалось упущено — центральная власть оказалась в положении «политического цугцванга», когда всякое действие или отказ от действия ведет к необратимому ухудшению ситуации.

Из описанных событий начала 90-х годов XX века можно сде- лать главный вывод: практически везде танк быстро утрачивал роль политического инструмента и в лучшем случае превращался в оперативное или тактическое средство ведения конфликта.