Тарзан — приемыш обезьян - страница 17
В отношении обезьяны расчет Сабор полностью оправдался. Звереныш на мгновение замер, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы сломать ему шею.
Зато Тарзан, дитя человека, поступил совершенно по-другому. Жизнь в джунглях, полных опасностей, приучила его все время быть начеку, а более высокий ум проявил себя в такой быстроте реакции, которая была не по силам человекообразной обезьяне.
Вой львицы Сабор как будто наэлектризовал мозг и мускулы маленького Тарзана, и он сделал единственно правильную вещь.
Перед ним были глубокие воды озера, а за ним — неизбежная жестокая смерть от когтей и клыков голодной львицы.
Тарзан всегда ненавидел воду, признавая ее только как средство для утоления жажды. Обезьяны терпеть не могут дождей, и мальчик перенял эту нелюбовь своей приемной матери; к тому же совсем недавно он видел, как маленькая Пита погрузилась в это озеро и больше не вернулась на берег!
Но из двух зол его быстрый ум избрал меньшее. И не успел замереть крик Сабор, нарушивший тишину джунглей, как Тарзан прыгнул в озеро и почувствовал, как холодная вода сомкнулась над его головой.
Как и все обезьяны, он не умел плавать, и все же не потерял обычной находчивости — признака живого и изобретательного ума.
Энергично барахтаясь, мальчик обнаружил, что может не только держаться на воде, но и передвигаться в ней. Тогда, поднимая тучи брызг, Тарзан поплыл параллельно берегу, на котором свирепый зверь сидел над безжизненным телом его маленького приятеля.
Львица была бы непрочь схватить и вторую обезьяну — она напряженно следила за Тарзаном, очевидно, соображая, стоит ли эта безволосое существо того, чтобы сунуться за ним в воду… И тут, кашляя и захлебываясь, мальчик из последних сил испустил громкий предостерегающий крик своего племени.
Почти немедленно из джунглей донесся ответ, и тотчас сорок или пятьдесят обезьян помчались по деревьям к месту трагедии.
Впереди всех неслась Кала, узнавшая голос своего Тарзана, а за ней спешила мать того детеныша, который лежал мертвым под окровавленной лапой Сабор.
Огромная львица отнюдь не желала встретить бешеный натиск стаи разъяренных человекообразных обезьян. Было ясно, что охота прошла впустую!
С утробным рыком желтая кошка быстро прыгнула в кусты и скрылась.
Теперь Тарзан смог вылезти на сушу и терпеливо перенести поцелуи, объятья и шлепки встревоженной матери, которая выражала то свой гнев по поводу непослушания сына, то радость оттого, что он остался жив. Точно так же поступила бы на ее месте и любая человеческая мать любого цвета кожи!
Чувство гордости из-за того, что он вышел живым из смертельно опасной переделки, смешалось в душе Тарзана с совершенно новыми ощущениями, вызванными купанием в озере. Он сумел сделать то, чего еще не делал никто из его соплеменников!
С тех пор Тарзан никогда не упускал случая окунуться в озеро или реку, приводя в отчаяние многострадальную Калу.
Горилла никак не могла привыкнуть к новому чудачеству приемного сына, ведь все обезьяны инстинктивно не любят воду и уж тем более никогда не погружаются в нее.
Вся стая еще долго обсуждала происшествие со львицей: такого рода случаи нарушали однообразие жизни в джунглях, и хотя порой кончались трагически, без них существование обезьян было бы лишь скучной чередой сна и поисков пищи.
Племя, к которому принадлежал Тарзан, кочевало по местности, простиравшейся на двадцать пять миль вдоль морского берега и на пятьдесят миль вглубь страны. Изо дня в день обезьяны бродили по этой территории, и, если хватало еды, целыми неделями оставались на одном месте. Потом они снимались с места и откочевывали на другой конец своих владений, и так как могли передвигаться по деревьям гораздо быстрее, чем люди по земле, часто преодолевали это расстояние за пару дней.
Переходы и остановки зависели от обилия или недостатка пищи, от условий местности и от присутствия опасных зверей. Следует сказать, однако, что Керчак был непоседой и зачастую заставлял обезьян сниматься с насиженного места только потому, что ему надоедало там оставаться.
Ночью гориллы спали — или лежа на земле, или устроившись на ветвях. В холодные ночи стая чаще всего ночевала внизу, тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться; Тарзан всегда засыпал в крепких объятиях и под надежной защитой Калы.