Тайфун - страница 10

А ведь у Тиепа были когда-то и красивая жена, и маленький сын. Ее звали Ха. Чистая белая кожа, выразительные глаза, густые каштановые волосы делали ее в чем-то похожей на европейскую женщину, и, может быть, поэтому молва называла ее отцом испанского священника по имени Альварес, который исчез из деревни, как только начались беспорядки. Никто не хотел брать Ха в жены, потому что девушка из семьи, где нет законного отца, приносит, как здесь издавна было принято считать, несчастье. И деревня ненавидела Ха. Когда же от туберкулеза умерла ее мать, женщина еще совсем не старая, то к Ха стали относиться хуже, чем к бродячей собаке. Чтобы заработать на чашку риса, Ха бралась за любую работу. У нее не было подруг — деревенским девушкам запрещали даже разговаривать с ней. Ха покорилась судьбе, выросла в атмосфере отчуждения и презрения, как былинка на каменистой дороге, где каждый может ее растоптать.

Тиеп, самый бедный парень в деревне, пожалел Ха и, несмотря на осуждение односельчан, женился на ней. И они полюбили друг друга, и любовь скрашивала им нищенскую жизнь. Вскоре родился сын, Тиеп ушел в освободительную армию, а деревню захватили сайгонские войска. Родив ребенка, Ха стала еще краше. Солдаты не давали ей проходу, выражали готовность помочь одинокой женщине и деньгами, и рисом. А кто был понахальнее, тот по ночам просто ломился к ней в дом. Но все они встречали решительный отпор. Трудности юных лет закалили Ха, а любовь к мужу, ушедшему воевать за справедливость, давала ей силы противостоять всем притязаниям. Но несчастье подстерегало ее: однажды, когда в субботний вечер Ха возвращалась домой из церкви, ее позвал к себе Кхам, тогда уже дослужившийся до капитана, и предложил поступить к нему в услужение. Он сидел в кресле, на нем был длинный золотистого цвета халат — чем не император?! Только внешность неподходящая: сальные, коротко остриженные волосы подчеркивают одутловатость лица; будто черные гусеницы, брови нависли над крохотными, заплывшими, похотливыми глазками. Стены комнаты украшены в беспорядке развешанным оружием — пистолетами, саблями, ружьями. По бокам кресла вытянулись два дюжих охранника. В полной растерянности Ха опустилась на колени, ведь перед нею был священник.

Тот визгливо засмеялся и проговорил:

— Приветствуем жену красного! Как дела, как здоровьишко?

От страха, казалось, она вот-вот потеряет сознание. Склонив голову чуть не до самого пола, женщина запричитала:

— Помилуйте, святой отец! Чем я провинилась перед богом?.. Уж такая моя несчастная доля!..

Кхам сделал знак, и охранники скрылись в потайную дверь. Пощипывая небритый подбородок, он продолжал хихикать.

— Я вижу, дочь моя, что ты все правильно понимаешь. Встань, подойди ближе, слушай, что я тебе скажу.

Ха подползла на коленях, словно придавленная нежданной бедой, с трудом поднялась на ноги. Жесткие черты лица Кхама немного разгладились.

— Мы же любим тебя, дочь. Но, на свое горе, ты связалась с коммунистом, порождением ада. Он пошел за Вьетконгом в джунгли, жрет теперь там камни да мох, у него вырос хвост, и тело его покрылось шерстью.

Ха лихорадочно молилась, шепча: «Помоги, пресвятая Мария! Помилуй, господи!..»

Священник пристально посмотрел на несчастную.

— Да ты не бойся! Мы тебя защитим. Французские войска и наша национальная армия нанесли сокрушительное поражение Вьетконгу. Все эти освободители подохнут в ядовитых болотах джунглей, станут добычей нечистой силы. Если же, не дай бог, они вдруг объявятся здесь, то ведь… тебе не жить.

— Спаси и защити нас, господи!

Изобразив на своем лице сочувствие, Кхам продолжал:

— Успокойся, успокойся, дочь моя. Мне сказали, что бандит Тиеп, не помню, то ли убит, то ли пропал без вести. Но даже если он и жив, то для нас умер, — его ждут адские муки за великие его грехи. Я хотел найти тебя уже давно, да все не до того было. А теперь тебе выбирать — пока не поздно. Еще есть у тебя путь к спасению!

Ха всхлипывала, и Кхам нахмурился.

— Чего ты плачешь? Или до сих пор любишь своего красного? Выбрось из сердца греховное! На мне лежит обязанность оберегать паству, а значит, заботиться и о твоей душе.