Тайфун - страница 14

— Погоди, погоди, не торопись. Дело это не простое, решать его второпях не годится. Давай-ка отложим его на потом.

— Как это на потом?

— Сначала нужно рис убрать, а потом на досуге вместе и подумаем, как поступить лучше.

Выонг тяжело вздохнул.

— Хорошо, рис есть рис. Жаль только, не выслушал моей просьбы, — от нее многое зависит…

— Выонг, ты вечно спешишь! Ну помысли как следует. Ведь не на войне, а получается, будто перед тобой враг, с которым надо поскорей разделаться.

— Ты, значит, думаешь, что спешить в этом деле не следует?

— Нет! Спешить надо с рисом — не спасем урожай, людям есть будет нечего. Тебе я хочу поручить организацию молодежных уборочных бригад. Сам еду в уезд и буду просить направить к нам из провинции в помощь несколько десятков человек. На время уборки придется снять с побережья подразделение вооруженной милиции.

Выонг слушал, и личные заботы его постепенно отходили на задний план, теряли значение. Да разве можно сравнивать их с такой задачей, как спасение урожая!

— Хорошо, задание твое понял.

Тиеп кивнул и положил руку на плечо Выонга.

— Вот что еще. У нас объявился отец Сан, говорит, что проведет здесь неделю, с ним какой-то его дружок, молодой монах. Поглядывай за ними. Сдается мне, прибыли они сюда неспроста.

Выонг удивленно пожал плечами.

— Ты так полагаешь?

— Да, нужно принять все меры предосторожности, чтобы никто не помешал нам обеспечить каждого крестьянина чашкой риса.

Молодые люди, обняв друг друга за плечи, двинулись по деревенской улице. Едва они скрылись за зарослями бамбука, как возле комитета появились две тени. Это старый Синь и тетушка Лам пришли попытать удачи у председателя Тхата, хорошо зная, что с ним куда проще договориться.

На следующий день ближе к полночи в доме церковного старосты Хапа начали собираться люди: регент местного хора, отец-эконом, представители от всех семи общин селения Сангоай. Хозяин тщательно запер калитку и двери, поставил у ограды человека, чтобы тот следил за улицей. Комнату освещала одна-единственная керосиновая лампа. Окна были закрыты, поэтому вскоре весь дом наполнился едким запахом пота, перегара и табачного дыма.

Отец Сан, одетый в рубашку с короткими рукавами и белые брюки, обмахивал потное лицо веером. Наконец он важно уселся на председательское место и заговорил. При каждом повороте головы зловеще поблескивали стекла его очков в светлой оправе.

— Наверху недовольны вами, господа, — голос Сана звучал грозно. — Если в вашем селении нет сейчас священника, это вовсе не означает, что паства может забыть о церкви, перестать читать священные книги. В церкви — запустение, даже церковный хор распался — выходит, он, вроде дырявого барабана, никому не нужен, что ли? Уже давно приход не вносит никакого вклада в наше общее дело. Вы ждете, когда епархия окончательно откажет вам в заботе о храме?

Воцарилась гробовая тишина. Присутствующие сидели, понурив головы, словно дети, которых бранят за непослушание. Каждый в душе соглашался, что отец Сан прав. Конечно, если говорить правду, то повсюду в волости церковь пришла в упадок. Но сейчас речь идет о них, и отец Сан выступает даже не от своего имени, а от лица его преосвященства. Впрочем, они так же покорно слушали бы попреки отца Сана, хоть ему всего двадцать семь лет. С самого детства он помогал отцу Кхаму вести дела прихода, а когда началась война, стал у него управляющим канцелярии, а был-то еще безусым юнцом. После войны отец Сан принимал участие в решении многих важных вопросов не только в волости, но и во всей провинции. Когда умер прелат Мат, епископ временно поручил его обязанности отцу Сану, и тот аккуратно посещал деревни волости, встречался с сельскими кюре, беседовал с прихожанами. Разве можно было не уважать такого достойного человека, не принимать беспрекословно его мнения во всех вопросах, даже и не церковных… Молчание затянулось.

— Ну, братья и сестры мои, что же вы думаете обо всем, что я вам сказал?

Отцу Сану пришлось дважды повторить свой вопрос, прежде чем Хан, откашлявшись, встал и заговорил:

— Уважаемые братья и сестры! Я позволю себе не усомниться в том, что все сказанное отцом Саном верно. Конечно, на нас лежит большая вина, мы должны исправить допущенные промахи, а господь простит нас, неразумных. Руководство намерено отказать нам в попечительстве, но мы обещаем исправиться и просим не бросать нас на произвол судьбы.