Тайфун - страница 25

Учитель понял, что о деле с парнем говорить бесполезно — только время терять, потому спросил:

— А где отец? Мне нужно повидать его…

Юноша поспешно придвинул гостю стул.

— Прошу вас, присаживайтесь, не хотите ли чаю? — с поклоном начал он. — Отец недавно ушел куда-то.

Тин подумал: вот удобный случай, чтобы поближе познакомиться с молодежью, до сих пор живущей прошлым, узнать направление мыслей таких вот юнцов.

— Спасибо, — поблагодарил он и уселся на стуле поудобнее. — Я — учитель, вместо со своими учениками приехал к вам в деревню помочь убрать рис.

Юноша улыбнулся и сказал, потирая руки:

— Да-да, я что-то слышал об этом и очень рад встретиться с вами.

Тин даже опешил от такого ответа. Уже десять дней, как они работают здесь, и находится человек, который только что-то слышал об этом. Не может же быть, чтобы он целыми днями сидел в темной комнате и никуда не выходил?! А может, он болен, — жара и свет ему во вред?.. В душе Тина шевельнулась даже жалость к одинокому бедняге.

— Мы давно здесь, но работы так много, что нет времени для встреч с жителями деревни, чтобы поговорить за чашкой чая. Однако в ближайшие дни мы все-таки устроим концерт самодеятельности — приходи, посмотришь, повеселишься вместе со всеми…

Юноша сразу насупился.

— Прошу вас извинить меня заранее, но мы живем в католическом районе нашей страны и строго следуем предписаниям церкви. Мне, как и моим единомышленникам, не дозволено ходить на концерты, развлекаться, играть в азартные игры. И народ нас вполне понимает.

«Народ нынче вовсе другой, не такой, каким ты его себе представляешь», — подумал учитель и слегка улыбнулся. Однако разговор приобрел интересное направление, и Тин решил продолжить его, не открывая своих мыслей.

— Значит, молодежь твоего круга, хоть и живет здесь, никогда не участвует в общественных мероприятиях?

Блеснув стеклами очков, парень простодушно взглянул на Тина и ответил, изобразив на лице недоумение:

— Ну что вы, уважаемый господин, это не так. Мы принимаем участие в местной жизни общества, но только в таких мероприятиях, которые отвечают нашим взглядам, нашей морали. У нас, к примеру, очень интересно проходят церковные праздники. Очень красиво, когда верующие идут стройными, согласными рядами, несут в руках цветы, поют…

Он говорил со знанием дела, словно повторял хорошо заученный урок. Его стриженая голова на длинной тонкой шее мерно покачивалась в такт умело расставленным паузам.

— Мы, католики, изучали китайскую письменность, хотя она и непроста. Но — я прошу вас обратить на это внимание — мы учим ее только для того, чтобы читать труды Конфуция[5]. А вот учение Мэнцзы[6] нам чуждо, ибо он не смог проникнуть в сущность религиозного миросозерцания и превратно толкует многие принципы своего учителя.

Поворот был неожиданным, но Тин решил дать парню высказаться до конца, изобразил заинтересованность и, словно поощряя его, проговорил:

— Выходит, самая справедливая религия во Вьетнаме — христианство, поскольку оно не подвергало гонениям тех, кто исповедовал другую веру, придерживался других взглядов?..

Парень вдруг растерялся.

— Уважаемый господин, — с трудом выдавил он из себя, — об этом мне трудно судить, я знаю только то, чему нас учили. Знаю, что не следует читать сочинения Мэнцзы.

Он помолчал и так же внезапно заговорил совсем на другую тему.

— Конечно, кроме религиозной литературы, существует еще литература для народа. По нашему мнению, очень вредная книга — это поэма «Плач жены воина»[7]. Хотя если кто-нибудь ее хвалит, мы соглашаемся. Но она не относится к тем книгам, что учат людей гуманности, целомудрию и душевной чистоте…

Тин не выдержал и рассмеялся.

— Значит, «Плач солдатки» не заслужил вашего одобрения. А я вот на днях слышал, как одна старая женщина баюкала ребенка и напевала ему песню из этой нехорошей книги. Я знаю еще, что в ее доме почитают и Мэнцзы, и даже Фам Тая[8].

Глаза юноши заблестели, словно он услышал что-то совершенно для себя новое.

— Вот это и ужасно, уважаемый господин! Для разумных людей «Плач солдатки» — ничтожное произведение, он может быть интересен только невеждам. Но отсюда — прямая дорога к сочинениям Мэнцзы и другим вредным книгам, вы это верно заметили. Кроме христианских, полезны только такие труды, в которых рассказывается о буддизме, содержится призыв к добру и всепрощению. Только такие истины отвечают нашей морали. Наш Христос, не могу не согласиться с вами, действительно веротерпим и никого не преследует за инакомыслие.