Тайна банкира. Красная мантия - страница 51

Когда мистрисс Вестфорд явилась на другой день в квартиру банкира, ее ввели немедленно в изящно убранный зал в первом этаже. Едва Клара успела усесться на стул, как увидела перед собою банкира.

— Здравствуйте, Клара, — сказал ей, — наше настоящее свидание резко разнится от последнего. Я вам говорил, что у меня достанет терпения дождаться часа мести, и он теперь настал.

— Возвратите мне дочь и радуйтесь потом своему торжеству! Смейтесь надо мною сколько хотите, но только отдайте мне мою дочь. Спасите ее от бесчестия, а со мною пусть будет что будет!

— Ваша прежняя гордость значительно смягчилась, моя прекрасная Клара, — сказал Гудвин, — и так, вы согласны?

— На все, — перебила несчастная мать, — я не отступлю ни перед каким унижением, чтоб спасти от него мою бедную, невинную дочь. Взгляните на меня, Руперт Гудвин, на мои впалые щеки, на мои угасшие глаза: я вынесла за эти два дня все пытки, какие только может вынести мать; вы можете радоваться сколько хотите, только возвратите мне дочь.

— Так вы принимаете мои условия?

— Я не имею возможности не согласиться на них.

— Вы, значит, готовы ехать завтра же вместе со мною на мою виллу на юге Франции, — очаровательное место, вполне достойное столь очаровательной, как вы.

— Я только просто женщина, доведенная до крайних пределов отчаяния. Я беспрекословно покоряюсь вашей воле, возвратите мне только мое дитя.

— Послушайте, Клара, — сказал вдруг банкир, устремив на нее свои черные, блестящие глаза, — вы даете мне слово, но сдержите ли вы его?

— Я никогда еще в жизни не давала его напрасно.

— Хорошо, ваша дочь будет возвращена вам немедленно, но через 24 часа после ее приезда вы отправитесь со мною в южную Францию и дочери вашей отныне нечего бояться меня: у нее остается брат, а он сумеет оградить ее от всяких опасностей. Если же ваше семейство будет нуждаться, Клара, то мое состояние к вашим услугам.

— Я не возьму и пенни, — сказала гордо Клара; — если я отдалась вам в рабство, то по крайней мере, не продаю себя. Мы порешили дело, мистер Гудвин, сдержите же ваше обещание, как я сдержу мое.

«Она горда по-прежнему», подумал Гудвин, «я надену ей на шею прочную цепь, но пленный орел не теряет даже в плену своих орлиных свойств. Конечно, с моей стороны было бы гораздо благоразумнее любить более мягкую и уступчивую женщину, но в любви не бывает благоразумия. Судьба приковала меня к этой женщине, это странное чувство, полуненависть и полулюбовь жило во мне целых двадцать лет, но теперь победа на моей стороне».

Отчаяние овладело душою Клары, когда она выходила из квартиры банкира. Она вынесла так много в эти два дня, что ее ум потерял способность взвесить всю тяжесть ее несчастия. Она шла бессознательно к своему дому, когда ее имя, произнесенное внезапно чьим-то незнакомым голосом, заставило ее быстро очнуться. В ту же минуту она увидела молодого человека с мужественным, открытым и сильно загорелым лицом, который смотрел на нее с глубоким участием.

— Вы ли это, милая мистрисс Вестфорд? — воскликнул незнакомец, — я не думал вас встретить на лондонских улицах.

Клара взглянула на него с удивлением; это смуглое лицо было ей незнакомо, но она помнила этот голос и посмотрев пристально в глаза незнакомца, воскликнула с невольным чувством ужаса: «О, Жильберт Торнлей, вы ли это, Жильберт?!

— Это я, мистрисс Вестфорд; — я спасся дивным образом во время кораблекрушения, прошел все ужасы странствования по бесплодным странам Африканского берега и опять очутился в родной моей Англии, увидел опять всех прежних друзей. Я не уверяю вас, что я рад видеть вас, вы это знаете, но мне тяжело встретить вас бледною и грустною и в траурном платье. По ком этот траур? Ужели Виолетта…

— О, нет, она жива! — отвечала Клара.

— Но ведь с вами случилось какое-нибудь несчастие? Оно написано на вашем лице: вы больны, мистрисс Вестфорд?

— Конечно, я больна, я потеряла память всего происшедшего, да вот даже и вы, которого я давно считала умершим, являетесь мне вдруг живым и невредимым. Так вы не погибли при крушении «Лили Кин»?

— Нет, я и трое из наших матросов доплыли до берега; все же другие пошли на дно с кораблем.