Тайна бильярдного шара. До и после Шерлока Холмса - страница 60

— Так ты чего, веришь газете-то? — спросил он наконец, выбивая трубку о камень.

— Да, — коротко ответил я.

— Ну, и чего ты об этом думаешь?

— Конечно же, мы должны получить награду! — уверенно сказал я.

— Награду! — яростно рявкнул он. — Награду тебе подавай! Захотелось, понимаешь, камень вернуть. А стоит он огромные тыщи и тыщи. Хочешь вернуть его каким-то паршивым лягушатникам! А они тебе за все за это швырнут пару фунтов, как кость псу какому шелудивому! А тут все само в руки прет, и ты еще нос воротишь!

— Слушай, отец, — произнес я, положив молоток, — надо довольствоваться тем, что мы сможем получить. Сколько предложат, столько и возьмем.

— А ежели мы камушек возьмем, а? — прошептал отец, хитро глядя мне в глаза.

— Он его никогда не отдаст.

— А ежели б отдал, покуда он здесь-то… Ежели б вдруг раз — и…

— Прекрати, отец, прекрати сейчас же! — вскричал я, потому что старик выглядел, словно дьявол, вырвавшийся из преисподней. Теперь я понял, к чему он клонит.

— Раз — и все! — запальчиво крикнул он. — Кто ж его видел-то, пришел он иль ушел, кто ж доискиваться-то станет, где он там себе шляется? Всяко в жизни бывает-то, спотыкнулся али там оступился на скале-то… Или же проснулся, глядь — а в глотке ножик торчит… Чего лучше-то, а?

— Отец, что ты такое говоришь? — ахнул я. Мысли вихрем проносились у меня в голове.

— Ты это думай-решай, да или нет, — он закончил разговор и ушел с сердитым видом, через каждые несколько метров оборачиваясь и многозначительно поднимая палец: мол, никому ни слова.

Отец больше не пытался говорить со мной на эту тему, но сказанное им не давало мне покоя ни днем, ни ночью. Я с трудом мог представить себе, что он говорил серьезно, поскольку он всегда был честным и добродетельным человеком, возможно, властолюбивым и скупым по своему характеру, но уж никак не способным совершить смертный грех. Возможно, искушения обходили его стороной, поскольку кривая преступности всегда ползет вверх там, где жизнь бурлит, а соблазны подстерегают тебя на каждом шагу. В безлюдном же захолустье вроде нашего островка она падает до нуля. На острове Уффа очень легко быть святым.

Как-то утром за завтраком наш гость спросил, починили ли мы лодку. Я ответил, что да.

— Я хотел бы, — сказал он, — чтобы вы вдвоем отвезли меня сегодня в Ламлаш. За это получите два соверена. Не знаю, смогу ли я вернуться вместе с вами или же останусь там.

Мы с отцом тотчас переглянулись.

— Ветер чего-то не очень, — начал старик.

— Ничего, что ветер слабый, зато попутный, — перебил Дигби, будем называть его так.

— Да и фок-то не привязан, — упрямился отец.

— Без толку искать причины да отговорки, — раздраженно заявил наш постоялец. — Если вы не согласитесь, я найму Томми и его отца, но все равно уеду. Ну, так что, по рукам?

— Поехали, — мрачно произнес отец, и мы спустились на берег, чтобы приготовить лодку.

— Что ты думаешь делать? — спросил я.

— Да сам не знаю! — раздраженно огрызнулся старик. — Вот уж не везет так не везет, не подфартило, и все тут. Ну, доплывем мы с ним до Ламлаша — так счастье прямо из рук выскользнет, вот ведь незадача. Сынок, ты у меня молодой и сильный, может, вдвоем-то мы его и одолеем?

— Нет! — решительно ответил я. — Я готов выдать его властям, но будь я проклят, если прибегну к насилию.

— Ты трусливый безмозглый дурак! — крикнул он, но меня нисколько не трогали его оскорбления, так что я промолчал, а он все продолжал бубнить себе под нос, увязывая парус дрожащими пальцами.

Примерно к двум часам дня лодка была готова, и при легком северном ветре мы надеялись добраться до Ламлаша засветло. На темно-синей воде струилась лишь легкая рябь, и стоя на берегу, готовые к отплытию, мы видели покрытые лиловой дымкой водопад Карлин и вершину Гоутфелла. Пониже их до самого горизонта простирались аргилеширские холмы. К югу в лучах солнца сверкала голая вершина горы Элса, вдалеке крошечным белым платочком угадывался парус рыболовной шхуны, державшей путь к шотландскому берегу. Дигби и я уже поднялись на борт, когда отец вдруг побежал туда, где я чинил паруса, и вернулся с небольшим топориком, который засунул под лодочную банку.