Тайна чаек. Тайна красного прилива - страница 24

На скале сидела похожая на тень фигура. Тэфи позволила звездам вновь стать звездами, а своим шагам превратиться из танцевальных па в обычные, земные шаги. Селеста на нее не взглянула.

— Вы ждали, пока упадет картина, да? — спросила Тэфи.

— Я не думала, что танцам будет позволено пройти без помех, — медленно ответила Селеста.

Тэфи села с ней рядом.

— Разве вам не понравилось, как Донна танцевала?

— Это было очень красиво. Но если это не нравится им, кто я такая, чтобы восставать против их воли?

— Чьей воли? Что вы имеете в виду?

Селеста покачала головой.

— Некоторые вещи никогда не следует называть по имени. Когда вы их называете, вы расчищаете им путь.

Тэфи пыталась разглядеть во мраке ее лицо. Поведение и слова поварихи вызывали у нее некоторую оторопь. Может, Селеста разыгрывает какую-то ею самой придуманную пьесу? Так или иначе она, Тэфи, пришла сюда, чтобы задать ей один вопрос.

— Селеста, — сказала она, — почему тетя Марта все время держала ту комнату запертой?

— Понятно, для того, чтобы не пускать туда любопытствующих.

Тэфи предприняла новую попытку.

— Но что в этой комнате есть такого, что она хотела скрыть от любопытных?

— Наверное, своих друзей.

— Каких друзей? — все эти тайны начинали выводить Тэфи из себя.

— Да тех, что были самыми дорогими ее друзьями. — Руки Селесты драматическим жестом описали круг над ее головой, включив в него небо, воду и весь остров. — Тех, которых там нет. Которых ей принесли. Хорошо, что дверь заперта. Им нельзя позволить уйти оттуда.

«Ах, если бы, — думала Тэфи, — из Селесты можно было выжать хоть один-единственный членораздельный ответ».

— Но где же ключ? — спросила она.

— Пропал, — сказала Селеста. — Никто никогда его не найдет.

— А откуда вы знаете? Вам что — тетя Марта сказала? Это она его потеряла?

— Нет, конечно. Она вовсе не была какой-то растеряхой. Я его потеряла. Я выбрала его из связки ее ключей после того, как она умерла, и прекрасным образом его потеряла.

Тэфи слушала ночные звуки — шум ветра в листве деревьев, шелест волн, набегающих на берег. Спустя некоторое время она снова заговорила с женщиной, очень ласково, как с ребенком.

— А вы могли бы снова его найти, Селеста?

Женщина пожала плечами.

— Секрет известен одной лишь «Пушке».

Пушка! Селеста уже второй раз упоминает о пушке. Как это она выразилась прошлый раз? Что-то вроде «во времена пушки». И что-то про другую Селесту, которая была ее матерью. Тоже было совсем непонятно.

— Да ладно, не обращай на меня внимания, — неожиданно заявила Селеста. — Я так давно живу на этом острове, что мне иногда начинает казаться, что я сама — часть его, вроде большой скалы Арч-Рок, или гальки на берегу, или деревьев на вершинах холмов.

Тэфи сидела не двигаясь.

— Микилимакинау! — Селеста, как бы смакуя, произнесла отдельно каждый слог длинного слова. — Это — старинное индейское имя. Некоторые говорят, оно означает: «черепаха вернулась», потому что остров напоминает поднимающуюся из воды черепаху. Другие считают, что оно значит: «Родина Великих духов». Неважно — все равно оно древнее любых начал. Сначала — манито. Потом — краснокожий человек. Потом — французы, англичане и американцы. На островных лугах развертывались сражения, по ночам совершались тайные высадки на остров. Флаги поднимали и сворачивали вновь.

Тэфи затаила дыхание. Когда Селеста начинала говорить таким высоким слогом, казалось, тебе читают что-то из книжки.

— В давние времена велась большая торговля пушниной, когда через пролив на своих челноках и специальных лодках приезжали «вояжеры»[3]. Они высаживались на берегу, и весь остров оживал, всюду звучал смех, слышались песни. Всю зиму они проводили в дальних лесах, охотясь на пушного зверя. Потом, когда лед ломался, они приезжали на Макинау, чтобы получить от пушной компании плату за свой товар. Я вышла из среды этих людей. Именно тогда мне бы и следовало жить!

— Все это звучит замечательно! — тихим голоском заметила Тэфи.

Селеста начала тихонько напевать. Пела она по-французски, и Тэфи не понимала слов, но песня была пронизана пульсирующим ритмом. Казалось, волны и ветер в вершинах деревьев тоже слушают, затаив дыхание.