Тайна чаши - страница 46

Но Пенни не слышала его.

— Призрак? Призрак настоящий?

Профессор с любопытством посмотрел на нее, но решил не отвечать прямо.

— Я уже сказал, что люблю лезть не в свои дела. О призраке я услышал задолго до смерти вашей тети, и мне стало любопытно. Я ведь, так сказать, эксперт в средневековом колдовстве… Это мое хобби, знаете ли… И меня заинтересовали некоторые подробности. Несколько ночей я провел в лесу вашего родителя, но никого и ничего не видел. Впрочем, у меня с собой было ружье. Может быть, призрак испугался. — Он внимательно посмотрел на Пенни. — Здешние легенды вы знаете лучше меня.

Она кивнула.

— Знаю. А фотография?

— Как раз к этому я и подхожу Известно ли вам, что можно ставить нечто вроде ночных фотокапканов на зверей. Это легко. Зверь дергает за веревочку, и фотоаппарат срабатывает. Я тоже занялся этим. Пара ночей прошли впустую, а две недели назад мое устройство сработало. Сейчас я вам покажу.

Он достал из ящика большой пакет и вынул из него блестящую фотографию.

— Я увеличил снимок. Правда, он получился не очень хорошо, но главное вы поймете.

Мистер Кемпион и Пенни нетерпеливо выхватили у профессора отпечаток и уставились на него во все глаза. Как все подобные ночные снимки он был наполовину засвечен, но половина картинки все-таки оказалась четкой. Поначалу они ничего не разобрали, кроме путаницы веток и листьев, но потом на краю светового круга различили повернувшуюся на вспышку фигуру.

Она была несоразмерно высокой и с рогами. Это они видели ясно. Остальное терялось в тени и за деревьями. Наверное, такую фотографию любой профессионал отправил бы в мусорную корзину, но, принимая во внимание рассказ профессора и нервный срыв Лагга, она обретала очень большое значение. Любая тень, любое пятно на фигуре, которые могли бы сойти за случайность, необходимо было тщательно изучить.

Кемпион поглядел на профессора.

— Что скажете?

— Есть одно объяснение, — осторожно проговорил тот. — Если это и вправду призрак, то самый интересный из средневековых призраков, о каких я только слышал. Естественно, я никому не рассказывал и не собирался рассказывать. Вы же понимаете, ситуация весьма деликатная.

— Ну, что ж, — сказал мистер Кемпион, откидываясь на спинку кресла, — вот и первая встреча с призраком. Альберт, тебе предстоит веселая ночка.

Профессор даже покраснел, загоревшись новой идеей.

— Я с вами. Все равно я уже давно собираюсь.

Пенни это показалось мальчишеством, но возражать она не стала.

— Если вы действительно собираетесь отправиться на Фарисейскую поляну, то, думаю, я могу назвать вам человека, который будет вам полезен. Это молодой Пек. Он у вас работает, да, профессор? Он и его отец знают о здешних местах больше всех остальных, вместе взятых.

Профессор Кэйри просиял.

— Я тоже хотел его назвать. Собственно, старый Пек был моим главным информатором в этом деле. Мне потребовались три недели, чтобы уразуметь, о чем он говорит, но теперь мы отлично ладим. У него неподалеку коттедж, и он целый день, как он говорит, «набирается знаний». Сын поставил ему радио. Послушайте. Если вы пообедаете с нами, то потом мы можем пойти к Пеку.

— Нет, мы бы не хотели вам мешать, — запротестовала Пенни.

Но тут послышался гонг к обеду, и профессор с триумфальным видом повел своих гостей в столовую.

Миссис Кэйри, невысокая улыбчивая женщина с серыми глазами и седыми волосами, не только не расстроилась, но совершенно очевидно обрадовалась неожиданному прибавлению едоков. Какие бы ни были ее отношения с леди Петвик, она и вида не подала, что ее что-то огорчает. Оказалось, что она давно знает и любит мистера Кемпиона. Бет тоже обрадовалась встрече с подругой. И обед, благодаря милой хозяйке, прошел в приятной беседе, хотя все помнили о грозной опасности, подстерегающей их в ближайшие три дня.

— Как я рада, что Альберт уже рассекречен, — сказала миссис Кэйри, усаживаясь за большой обеденный стол в комнате, уставленной цветами. — Мы с Бет сдержали слово и никому не сказали ни словечка. Я-то думала, тут тихо и спокойно, а оказалось — столько таинственного вокруг.

— Наша мама любит, чтобы таинственное жило исключительно на кухне, — улыбнулся профессор.