Тайна двух медальонов - страница 12

Миновала полночь. Одни гости бара сменяли других. Картина оставалась прежней. Лёкель поднялся. Дружески сжал запястье Шарлотты.

— Рассчитаюсь завтра, — пробормотал он. Женщина участливо кивнула ему из-за стойки бара.

На улице было светло и шумно. Ветер доносил гулы порта. Над Репербаном разливалось желтое сияние. Морис неторопливо пошагал к Михелю. Он жил поблизости от этого собора и свыкся с перезвоном его колоколов так же, как другие люди — со звоном будильника. С ним он засыпал и просыпался, обедал и ужинал. Когда в доме была еда. Ирэн не очень-то охотно расставалась с деньгами. Ирэн!

Морис Лёкель не был так уж равнодушен к ней, как это полагала его подружка. Он разделял ее заботы о Лупинусе, правда по-иному. Она не пропала бы и без этого врача-гинеколога. Нашлись бы новые покровители, не менее богатые, но не всякий вел бы себя так же беспечно, как Лупинус. И для Мориса это означало бы: прощай, Ирэна!

А что дальше?

Лёкель чувствовал себя разбитым. Он был рад, что наконец-то добрался до своего дома. Неторопливыми шагами поднялся вверх по лестнице. На площадке второго этажа остановился, пошарил в карманах и, пересчитав наличные, безрадостно покачал головой. «Не набиться ли снова в компаньоны в Кайльбэру? — подумал он. — Значит, опять становиться в торговый ряд моральной барахолки, заниматься душевным стриптизом? Хорошо бы поменять тактику, надуть мошенника, — Лёкель вымученно улыбнулся. — Обмануть этого жулика?! — пронеслось в голове. — Для Кайльбэра у меня кишка тонка! Счастье, говорят, валяется на дороге. Знать бы вот только на какой!»

На последней лестничной площадке Лёкель услышал, что в его квартире звонит телефон. Он вбежал в комнату и схватил трубку.

— Морис, Морис! О Господи, я, наверное, разбудила тебя!

— Я не спал, Ирэна. Только что вернулся домой.

— Да?

— Посидел за кружкой пива.

— Да? Послушай, я оказалась права.

— В отношении Лупинуса?

— Лупинуса, тех двух типов, медальона. И всего остального Мы должны…

— Говори громче, крошка.

— Не могу. Лупинус шныряет по дому. Мы только что закончили разговор. Это ужасно, Морис. А может, и нет, смотря по тому, с какой стороны на это дело взглянуть. Мы должны действовать.

— Мы? А как?

— Не телефонный разговор. Зайди за мной в половине одиннадцатого утра на теннисный корт. Или нет, лучше подожди меня в кафе «Роза». Ты должен прийти, послушай…

В трубке раздались короткие гудки. Еще несколько секунд Лёкель удивленно прислушивался. Похоже, кто-то вспугнул его подружку.

Он распахнул окно и высунулся наружу. У него вдруг появилось предчувствие неминуемой беды. Его охватил животный страх, страх перед завтрашним днем, перед встречей с Ирэной.

Клаус Герике, дипломированный тридцатичетырехлетний инженер-экономист, на визитной карточке которого стояло «независимый экономист», поблагодарил свою квартирную хозяйку, принесшую ему чашечку кофе, и улыбнулся ей. Это было очень важно — улыбнуться. Уже два месяца Герике не платил за комнату и, по-видимому, задолжает за третий месяц. Обаятельная улыбка в обмен на деликатное умолчание доброй Матильды Миттельцвайг не была для него обременительным делом, и Герике не скупился на эту валюту.

Однако улыбка на его губах тотчас потухла, как только за хозяйкой закрылась дверь. Клаус вновь уставился в лист бумаги, заправленный в портативную пишущую машинку, и продолжил писать письмо. Герике печатал вслепую, обратив взгляд влево, где лежал черновик. Время от времени он прерывал свое занятие, размышлял над написанным и заново формулировал фразы.

Письмо гамбургскому адвокату было важным: следовало произвести сильное впечатление на его получателя. И не только содержанием. Многие люди делают выводы о пишущем по его стилю. Доктор Йозеф Кайльбэр, похоже, принадлежал к разряду таких людей, во всяком случае Герике склонялся к этому мнению.

Если сделка с Кайльбэром сорвется, то не останется ничего другого, как тайком скрыться, не заплатив по счетам. От одной мысли об этом ладони Герике покрылись потом. В последнее время они стали часто потеть. Он напечатал на бумаге пятизначное число, повторил его прописью. Цифра выглядела внушительно, особенно от того, что за ней стояло — немецких марок. Герике мысленно подытожил свои долги, сумма оказалась не менее внушительной.