Тайна - страница 13

Лацо не отрывался от книжки. Тетка чистила картошку, гремела кастрюлями и все больше горячилась:

— Беднякам нечего лезть в политику, до добра это их не доведет! Они должны знать свое место: отработал, сколько положено, и ступай домой, о семье позаботься. Политика — не их дело, политикой пусть господа занимаются. Они лучше знают, что к чему.

Лацо стало обидно за Якуба, но что толку спорить с теткой? Ее все равно не переубедишь.

— Надеюсь, ты не вздумаешь подражать брату? Твоя мать больна, ей нужен покой.

Лацо не успел ничего ответить, потому что в этот момент щелкнул замок входной двери и в кухне появился дядя Иозеф, а с ним какой-то толстяк в мундире гардиста.

— Подавай, жена, обед, мы голодны как собаки.

Тетя Тереза поставила на стол тарелки, а Лацо пошел в комнату за стульями.

— Я тебе не велела ходить в комнату! — заворчала тетка. — Зачем полез? А ты где пропадал весь день? — накинулась она на мужа. — В прачечной кран течет. На нашей улице украли с чердака белье! Надо замки проверить, а тебя все нет и нет!

— Тише, жена, не видишь разве — у нас гость, пан Костка! Накорми его да водочки поставь, — сказал Марко, не обращая внимания на упреки жены.

Тетя Тереза покорно принесла бутылку и рюмки, потом принялась разливать в тарелки суп.

— За ваше здоровье, — поднял рюмку Марко.

— И за ваше, — ответил гость и залпом выпил водку. — Хороша! Здорово согревает.

Мужчины налили по второй.

— Иозеф, мой нюх меня не обманывает, — говорил тем временем гардист. — Это где-то близко от вас, а может быть, и в вашем доме. Ты к каждому жильцу приглядывайся, в квартиры заходи, только осторожно, чтобы никого не вспугнуть. Захватим медведя в его берлоге. За ваше здоровье!

Дядя слушал, исподлобья поглядывая на угрюмо молчавшую жену, потом снова налил водки себе и Костке.

— За ваше здоровье! Выпей с нами, жена.

— Вот еще! Того и гляди, голова закружится. По мне, так хоть бы водки и вовсе не было! — довольно нелюбезно ответила тетя.

— Эх, мать, без водки весь мир кувырком полетел бы! — пошутил гардист.

— Мир и так вверх дном перевернулся, коли мой старик за политику взялся.

— Откуда вам знать, с каких пор ваш муж занимается политикой? Иозеф — старая лиса, чует, куда ветер подул. Не мешайте ему.

Дядя с явным неодобрением фыркнул на жену, а она еще сильнее нахмурилась, отошла к плите и принялась перемывать посуду.

Подвыпивший Костка между тем разговорился:

— Я думал, меня удар хватит, когда услыхал, что Войту Судка из Спаленой назначили командиром отряда. Он вступил в гарду позднее меня, но ему повезло: пронюхал, где спрятано красное знамя. Крупная была дичь, и почти всех выловил он сам. Ты что на меня глаза таращишь? Это твой сын, Иозеф?

— Нет, свояченицы. Учится здесь в школе, — поспешно ответил дядя.

— Ишь, глаза как у разбойника. Славный из него выйдет гардист. Ну что, парень, небось хочешь стать гардистом? Как тебя зовут? Иозеф или Ян?

— Меня зовут Лацо, — ответил мальчик и тут же повернулся к тетке: — Можно, я пойду к Зузке готовить уроки?

— Ступай, ступай. Только веди себя смирно, чтобы жалоб на тебя не было.

Быстро собрав книги и тетради, Лацо со всех ног кинулся вон из кухни. Костка бросил ему вдогонку:

— Ну и шустрые у нас ребята! Ха-ха-ха!

Одним духом взбежав на верхнюю площадку лестницы, Лацо остановился у дверей квартиры своих новых друзей. Оттуда доносился густой бас Сернки и звонкий голосок Зузки:

Лацо робко позвонил. Дверь отворила мать Зузки.

— Эй, дочка, Лацо пришел! — весело крикнула она.

— Лацо, Лацо, иди сюда скорее! Папа ждет тебя, он уже все знает.

Зузка стремительно влетела в кухню — косички так и прыгали у нее по плечам — и потащила Лацо в комнату. Сернка встал, принял торжественную позу; сперва низко поклонился, потом сделал широкий приветственный жест правой рукой и, ткнув указательным пальцем в Лацо, громко пропел последнюю строчку припева:

Внезапно он шагнул к Лацо, поднял его и подбросил высоко, к самому потолку, раз, другой… Вся комната заплясала перед глазами Лацо. Тут Сернка так крепко прижал его к груди, что у мальчика дыхание сперло, и так же внезапно посадил за стол. Сам Сернка и его жена сели рядом, а Зузка нетерпеливо топталась у стола и не сводила с отца своих черных глаз, которые теперь казались мягкими, как бархат. Сернка пододвинул свой стул поближе к Лацо.