Тайна - страница 15

Лацо слушал и размышлял о том, как сложен мир взрослых. Ребята тоже бывают разные: одни гордые и смелые, как Стремень, другие надутые и жадные, как Ланцух, третьи веселые и отзывчивые, как Зузка. Но Лацо сразу чувствует, кому из них можно верить, а кому нельзя. Со взрослыми другое дело. У них все гораздо запутаннее. Почему? Лацо раньше хотелось поскорее вырасти, но теперь он решил, что неплохо быть и мальчиком, если взрослые говорят с ним, как с равным, и доверяют ему.

Стремени прежде жили в первом этаже обветшавшего дома, но, когда мать Ондры потеряла надежду на скорое возвращение мужа, они переселились в подвал — в каморку под лестницей, с маленьким окном за решеткой. Платить за квартиру было трудно. Отец уже второй год сидел в тюрьме. Ондра видел его за все это время только один раз. Мальчика не пропускали к отцу, да и матери всего два раза давали с ним свидание.

С тех пор как арестовали отца, мать сильно переменилась. По ночам ее терзала бессонница — она не смыкала глаз и все к чему-то прислушивалась. В волосах у нее появились седые пряди, лицо осунулось и поблекло, веки покраснели от горячего пара. Ежедневно, с самого рассвета, она стирала белье в разных домах и только к вечеру, усталая, возвращалась к себе в подвал. Сына мать не баловала: ей пришлось перенести столько страшных ударов, пусть и сын с детства привыкает к трудностям.

Вернувшись из школы, Ондра достал ключ, спрятанный под тряпкой у порога, открыл дверь и вошел в темную, нетопленную комнату. Он положил на стол тетради и книги и растянулся на кровати, закинув руки за голову.

Стекла в окне замерзли. С улицы доносились сигналы автомобилей, фабричные и паровозные гудки, крики возчиков. Мальчик любил бродить по улицам, прислушиваясь к разнообразным звукам, сливавшимся в нестройный хор. Но сегодня Ондре никуда не хотелось идти.

Он укутал одеялом свои озябшие ноги. Угля запасено мало, пожалуй и до весны не хватит. Затопить печку можно только попозднее, к приходу матери. Теперь Ондра все дни будет сидеть дома, придется ему мириться с холодом. А что, если достать денег на уголь?

Взгляд мальчика остановился на единственной висевшей над кроватью фотографии. Фотографию эту он хорошо знал, но все-таки приподнялся, снял ее со стены и принялся рассматривать.

Мать с отцом после свадьбы… На маме белое платье, в руках — цветы. И глаза у нее веселые — большие, черные и блестящие, как спелые вишни. Мама положила руку на плечо мужу и улыбается, а он хмурится, и его густые усы почти закрывают верхнюю губу. Отец в праздничном костюме — широкие брюки, жилет и пиджак; из верхнего карманчика торчит краешек платка, как у настоящего щеголя.

Ондра много раз слышал, как мать в шутку упрекала отца за то, что он выглядит на снимке слишком мрачным. Испортил, мол, памятку о свадьбе. Как бы там ни было, мальчику отец и таким нравится. Он смотрит с фотографии на сына сурово и серьезно, а Ондре сейчас именно это и нужно. Сегодня Ондра принял важное решение, и отец должен его одобрить.

Старший Стремень был носильщиком на вокзале. Уходя на работу, он брал с собой связку толстых веревок. Иногда он нанимался грузчиком к людям, которые переезжали с квартиры на квартиру, и таскал по лестницам шкафы и другую тяжелую мебель. В такие дни он возвращался домой измученный, в пропитанной потом, а нередко и порванной одежде. Мать тогда засиживалась допоздна, латая его штаны или рубашку.

Трудно, конечно, угадать, как отнесся бы отец к известию, что его сыну запретили посещать школу. Но ведь Ондра ни в чем не виноват, он хорошо учился. Да и все равно, как бы Ондра ни старался, директор всегда нашел бы повод, чтобы к нему придраться, раз он знает, что его отец сидит в тюрьме.

— Рабочий должен учиться, иначе он не сумеет отстоять свои права, — часто говорил отец. — То, что ты узнаешь из книг, никто у тебя не отнимет.

Как все грустно складывается. Чего там гадать!.. Папа, наверно, огорчится, если узнает, что сына выгнали из школы. А вдруг директора переведут в другой город и Ондра сможет вернуться?